Тайные знаки - Сашнева Александра (2003)

И правда — будто над местом упокоя был волшебный купол — по мере приближения Марго все больше воодушевлялась на новые подвиги. Теперь она точно знала, почему не поехала куролесить с Андрэ. Ей надо все обдумать, по возможности, полазить по Сети и поискать что-нибудь обо все этом, что происходит, но не дает ответа.

Марго смело толкнула калитку и вошла. Петли за спиной тихонько скрипнули, по макушкам цветов пробежал теплый ветер. Рыжая кошка, увидев Марго издали, побежала ей навстречу и, сказав «мау», потерлась о ноги.

Марго тоже погладила рыжую мурчу по нежной шерстке.

Кошка последовала за Марго до самого каштана. Марго заглянула в склеп — там ничего не изменилось. Мадонна так же весело несла младенца на растерзание людям. Надо же, какой нарядной может быть смерть! И Марго как-то подумалось, что ведь в сущности мама была права, когда говорила, глядя на репродукцию Сикстинской Мадонны, висевшей у бабушки в шкафу за стеклом, что каждая мать — Мадонна и каждая мать отдает своего ребенка на растерзание. И никуда от этого не деться! Марго тогда была мала и потому не понимала, почему Верка так часто ругается с матерью и полчему на это высказывание на мать шипят обе — и Верка, и бабушка. А теперь она поняла. И ту, и другую. И мать тоже поняла.

Верка уже собиралась и сама заводить детей, и ей не нравилась идея приносить их в жертву человечеству даже в виде метафоры. Бабушка нарожала их достаточно и пряталась от жестокой реальности за смешками, бытовыми хлопотами, сюсюканьем с внуками и непреклонной волевой веселостью. Бабушка считала, что порядок заведен не ей, а потому нечего париться — можешь, получи сколько-нибудь удовольствия, пока жив. А дерьмо? Оно случается.

Мать же была не так легкомысленна, как ее собственная старшая дочь и бабушка. Мать всегда принимала взвешенные решения, и даже если они самой ей не нравились и не доставляли удовольствия — это ничего не значило. С отцом Верки мать разошлась по идеологическим мотивам, когда нашла у того фривольную фотографию. Мать заявила, что тот — развратник и испортит детей. И разошлась. Это, конечно, Лиза Кошкина узнала уже позже, когда ей самой начало прилетать от матери за недостойные взгляды. Отец же Лизы и ее братьев близнецов был выбран евгенически, высчитан и взят в мужья волевым решением. Впрочем, об этом решении кроме матери и Лизы никто не знал. Все были уверенны, что отец был благодетелем, взяв за себя бабу с чужим ребенком. То, что ребенок отсался с бабушкой как-то опускалось и не представляла в глазах семьи никакого значения.

Вот такая была мать у Марго. Она и Верку прокляла, когда Верка — едва открыли Совок — упорхнула с заезжим принцем в заграницы. Но и Верка была упряма не меньше матери. Верка перестала быть для семьи Кошкиных одним махом. Отрезала и забыла.

Марго со вздохом отвернулась от стеклянной мадонны.

Погладила рукой нагретый, чуть облупившийся металл, потрогала рукой жилку ржавчины на решетке. Детали. Мелкие детали успокаивают мозг. Когда смотришь в небо — кажется упадешь, а когда копаешься в мелочах, начинает казаться, что Земля не шар, а яйцо, в котором ты спрятан о любых невзгод, кроме известных земных. Могут тебе, конечно, встретиться гадкие люди. Убить тебя, ограбить, изнасиловать. Но это все понятно и как-то даже обычно. Все это люди делают от страха упасть в небо.

Дверца тихоньки скрипнула, а кошка, заняв место на пригорке, сказала требовательно:

«Мр-р-ри-у!» — Иду-иду! — отозвалась Марго и, сделав несколько шагов упала на теплый, сухой войлок прошлогодней травы. Земля тут была красныя и каменистая, и трава росла жесткая, но это не мешало почему-то лежать на спине и смотреть в небо на пробегающие облака.

А кошка улеглась на разбитую руку Марго и заурчала. И руке было приятно это живое кошачье тепло.