Тайные знаки - Сашнева Александра (2003)

Увидев, что куртка Эдика свалилась с подлокотника кресла на пол, Катька не смогла удержаться, чтобы не навести порядок. Она подняла эту вещь недоступного, но чем-то очень близкого ей человека, и понюхала. Запах — это почти тело. Катька закрыла глаза и представила, что нюхает не куртку, а тело Эдика, волосы, плечи, губы, грудь и так далее. И тело Катьки опять рванулось в мятежном порыве.

Что-то упало, Катька увидела под ногами кусочек рисунка, и подняла его.

Это был «глазок». Оглянувшись, Катька убедилась, что Эд по-прежнему безмятежно спит и рассмотрела «глазки» внимательнее. «Гравюра, — подумала Катька. — Это ведь гравюра. Так вот какие гравюры нужны были нашему Эдику!» Стрельцова опять посмотрела на басиста. Кто же он все-таки? Зло или добро движет его поступками? Зачем ему так нужны были эти «глазки»? Катька вернула «обрывок» на место, во внутренний карман, положила куртку на кресло и тихо вышла из номера.

Едва Стрельцова достала из кармана ключ и собиралась войти к себе, как за спиной остановился лифт и раздался голос Гочподи.

— Ты что, Катерина, с музыкантами шашни водишь? Смотри мне!

— О чем вы? Илья Петрович?! — Стрельцова изумленно округлила глаза, повернула ключ и слепила на ходу. — Я только что зашла, чтобы ручку попросить. Хочу открытку отправить домой. Что Вы, ей богу!?

— Показывай открытку! — рявкнул Репеич, заваливаясь в номер вместе с Катькой.

— Вот!

Стрельцова вытащила из шкафчика купленную в первый же день открытку.

— Ну что? — издеваясь, она помахала глянцевым прямоугольником перед носом у директора. — Правда классная? Вам нравится? Хотите, подарю!

— Да нет! Не надо! Я уже отправил, — отмахнулся Гочподи, плюхнулся в кресло, но еще не расслабился. Видно, был у него какой-то козырь в рукаве!

— А я вот еще нет! — сказала Катька и демонстративно села писать письмо.

«Дорогая мама!» — вывела она старательным почерком послушной школьницы и посмотрела на Репеича с ожиданием. Тот только закинул ногу на ногу.

— Ты пиши-пиши. Я тебе мешаю? Да мне все равно, гочподи, что ты там пишешь? Скажи лучше, где тебя ночью носило?

— Ночью?! — Катька опять вытаращила глаза. — А Вы-то откуда знаете? Вы, что, ночью ко мне за ручкой приходили?

Стрельцова с облегчением похвалила себя за то, что осталась спать у басиста. Лучше не переспать с Эдиком, чем отбиваться среди ночи от Гочподи. Катька представила себе огромное волосатое пузо Репеича и, видимо, лицо ее выразило все, что она представила, потому что директор снова зарокотал.

— Ну-ну! Не морщись, Стрельцова! Что ты о себе думаешь? Не приходил я к тебе! Это мне гитарист сказал. Он чего-то хотел от тебя.

— Во-первых, я никому ночью не открываю, — Катька поджала губы. — Во-вторых, с какой стати это ему понадобилось рассказывать про меня?

— Да ты не думай, гочподи, не думай! Я их застукал утром, в хламину косых. Поднимались на лифте. Я ехал завтракать, а они только явились. Конечно, гочподи, я решил наказать их. Ну они и рассказали, что они не одни такие плохие, что кое-кто еще по ночам шляется! А? Что ты на это скажешь?

— Врут они все! — сказала Марго, меняя интонацию на голос маленькой беззащитной девочки, которую надо пожалеть. — А вы им поверили! Скажите мне лучше, сколько марка стоит. Вы ж отправляли уже!

— Не знаю я, сколько марка стоит, — сказал Гочподи не очень довольно, но уже оттаивая. — Бамбук отправлял. Мы вместе ходили. Ладно, Стрельцова. Я тебе не верю, конечно, потому что уверен, что ты шлялась всю ночь с этим Эдиком, которого я тоже сейчас пропесочу. Потому что, гочподи, я к нему сам заходил. Не за ручкой. Не волнуйся. Ладно! Пиши письмо. Почта тут недалеко. Знаешь где?

К концу тирады голос Репеича поменялся на отеческий.

— Нет, — помотала головой Катька.

— Ну зайдешь ко мне, когда напишешь. Я расскажу. Или провожу, если хорошо себя вести будешь.

— Ага, спасибо! Обязательно зайду.