Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

– Кажется, я поняла, какое ожерелье ты имеешь в виду, – кивает она и достает из моей шкатулки с драгоценностями роскошное тяжелое ожерелье с золотыми дубовыми листьями и янтарными желудями, которое так подходит к обручальному кольцу, что я всегда ношу на левой руке с тех пор, как Роберт надел его мне на палец, когда я была совсем еще юной семнадцатилетней девицей, лелеющей в душе надежды и мечты. Тогда я и представить себе не могла, что наступит день, когда Роберт разлюбит меня. Мне до сих пор нравится носить дубовые листья и желуди, изображенные на его личном гербе, – так домашний скот носит на себе клеймо хозяина, а я ведь по-прежнему являюсь его законной супругой, вопреки его стремлениям и желаниям, о чем я, в отличие от него, помню каждую секунду своей жизни. Я – леди Эми Дадли, жена лорда Роберта, и, пока жизнь теплится в моей груди, я не сдамся – никогда! И в горе, и в радости. Пока смерть не разлучит нас. Моя любовь вечна и незыблема, мне чужды легкомыслие и непостоянство, столь часто приписываемые представительницам прекрасного пола. Когда я стояла подле Роберта в день нашей свадьбы и произносила слова клятвы, я говорила от всей души и искренне верила в каждое слово, что срывалось с моих губ.

– Быть может, приляжешь ненадолго, голубушка? – встревоженно спрашивает Пирто, присаживаясь рядом со мной.

– Нет, – качаю я головой, – иначе платье помнется. Помоги мне дойти до кресла, пожалуйста.

Это кресло – самое удобное, красивое и уютное из всех, что я видела, я так люблю сидеть в нем, что частенько только лишь ради этого поднимаюсь с постели, что, несомненно, идет мне на пользу, если верить словам доктора Бьянкоспино. Это – последний подарок, присланный мне супругом. Подобная расточительность с его стороны явно свидетельствует о том, что где-то в глубине души, несмотря на холодную маску безразличия, которую он надевает в моем обществе, он все еще беспокоится обо мне. Это кресло обито роскошной ярко-зеленой материей, расшитой прекрасными цветами, красоту лепестков, листочков и стебельков которых подчеркивают золотые и серебристые нити. Когда я сажусь в него, мне кажется, что я утопаю в весенних полевых цветах. В нем мне хочется улыбаться. Оно такое восхитительное, мягкое, словно пух! Когда я чувствую себя плохо настолько, что мне кажется, будто я никогда уже не встану с постели, я смотрю на это кресло через всю комнату, и оно манит меня, мне хочется коснуться вышитых на нем гвоздик и нарциссов, их листочки словно притягивают меня, и вот – мое лицо уже освещает улыбка и я попросту не могу больше сопротивляться, а потому вылезаю из-под одеяла и иду к своему любимому креслу.

Пока Пирто суетливо раскладывает по местам все вещи, понадобившиеся во время моего купания, я сижу и любуюсь рассветом, приходящим на смену темноте, и солнцем, отражающимся в пруду. Дети мистрис Форстер в лучших своих выходных нарядах наверняка попытаются снова поохотиться на жаб, если матушка этих непосед не уследит за своими чадами. Я улыбаюсь, представив эту картину, потому что видела подобное уже сотни раз и смеялась каждый раз чуть ли не до слез.

Моя ладонь ласково касается ярких цветов, вышитых на мягком зеленом подлокотнике кресла, и я вновь смотрю на свое обручальное кольцо и в украшающем его янтарном желуде в золотой оправе вижу полные счастья и радости дни, когда я была сильной, здоровой и любимой, и мужчину, который навсегда останется в моем сердце, ибо именно он заставил меня поверить в то, что мои мечты обязательно сбудутся. То были самые счастливые времена в моей жизни…

Глава 2

Эми Робсарт Дадли Стэнфилд-холл близ Ваймондхэма, графство Норфолк, август 1549 – апрель 1550 года