Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

– Ни за что! – пропела Татьяна. – Кажется, это было на прошлой неделе!

– Где тебе понять, бездушная девчонка! – отмахнулась Даша, снова шлепнув сестру.

Мать прикрикнула на них, и обе притихли.

В комнате появился глава семейства, Георгий Васильевич Метанов, приземистый мужчина лет сорока пяти. Густые, взъерошенные черные волосы его только начинали седеть. Это от него унаследовала Даша свои непокорные локоны.

Он прошел мимо кровати, безучастно взглянул на дочь, все еще прятавшуюся под простыней, и резко бросил:

– Таня, уже полдень. Немедленно вставай, иначе хуже будет. Чтобы через две минуты была одета!

– Уже, – пробормотала Татьяна, спрыгивая с кровати.

Оказалось, что она легла спать, так и не удосужившись снять блузку с юбкой. Даша с матерью только головами покачали. Мать поспешно отвернулась, чтобы скрыть усмешку.

– Что нам с ней делать, Ирина? – вздохнул отец, глядя в окно.

Ничего, подумала Татьяна, главное, чтобы папа поменьше обращал на нее внимание.

– Скорее бы выйти замуж! – буркнула Даша, все еще сидевшая на кровати. – Тогда, по крайней мере, хоть комната была бы, где можно спокойно одеться!

– Шутишь? – хихикнула Татьяна, подпрыгивая на пружинах. – Всего и добьешься, что твой муж тоже сюда вселится. Мы с тобой и с ним уместимся на кровати, а Паша ляжет у нас в ногах. До чего же романтично, просто сил нет!

– Не выходи замуж, Дашенька, – рассеянно попросила мать. – Хоть в этом Таня права. У нас нет места.

Отец молча включил радио.

В их длинной узкой комнате умещались кровать, на которой спали Татьяна с Дашей, диван для отца с матерью и низкая раскладушка, где ночевал Паша, Татьянин брат-близнец. Топчан стоял в изножье кровати, поэтому Паша именовал себя комнатной собачкой.

Бабка с дедом жили в соседней комнате, куда можно было попасть через короткий коридор. Там на маленькой кушетке иногда спала Даша, когда приходила поздно и не хотела никого беспокоить, особенно родителей, от которых на следующий день наверняка можно было ждать нагоняя. Кушетка в коридоре была всего метра полтора длиной и больше подходила для Татьяны, не отличавшейся высоким ростом. Но Татьяна редко являлась домой после полуночи. Вот Даша – дело другое.

– Где Паша? – спросила Татьяна.

– Завтракает, – отмахнулась мать, не переставая хлопотливо прибираться.

В противоположность отцу, застывшему на диване, она порхала по комнате, как пчелка, собирая пустые папиросные коробки, поправляя книги на полке, вытирая рукой маленький столик. Татьяна по-прежнему стояла на кровати. Даша по-прежнему сидела.

Метановым повезло: у них были две комнаты и выгороженный коридор. Шесть лет назад они сделали в конце коридора дверь, и таким образом получился отдельный вход, совсем как в настоящей квартире. Их соседи Игленко ютились вшестером в одной большой комнате, двери которой выходили в общий коридор. Что ж, ничего не поделать. Такая уж судьба!

Солнечное сияние струилось сквозь развевающиеся белые занавески.

Татьяна знала: это всего лишь миг, неуловимый проблеск времени, предвестие наступающего дня. Через секунду все исчезнет. И все же… солнце, льющееся в комнату, отдаленный рык автобусных моторов, легкий ветерок…

Та часть воскресенья, которую больше всего любила Татьяна: начало.

Вошли Паша с дедом и бабушкой. Они с Татьяной ничуть не походили друг на друга, несмотря на то что были близнецами. Невысокий темноволосый паренек, точная копия отца, он небрежно кивнул в сторону Татьяны и одними губами изобразил:

– Классная прическа.

Вместо ответа она высунула язык. Подумаешь, не успела причесаться!