Дитя огня - Юлия Крён (2012)

– Я не наследница Бретани, – произнесла девушка, опустив глаза. – Хоть я и дочь норманна, но в Нормандии все норманны стали христианами, и я тоже. Они оставили свою родину и завоевали новую. И я живу в этом мире с мужчиной, которого люблю. С Арвидом.

Матильда подняла голову и взглянула на свою мать. Увиденное заставило ее застыть в оцепенении: Авуаза держала в руке нож, в ее глазах снова вспыхнула искра безумия, и девушка с ужасом ожидала, что ее мать погубит их обоих.

Но потом во взгляде Авуазы снова появились холод и усталость.

– Матильда… – прошептала она. – Матильда…

И с именем дочери на губах она вонзила себе нож прямо в сердце.

Матильде показалось, будто она чувствует, как клинок режет кожу, впивается в теплую плоть и забирает жизнь женщины, которая была ее матерью. Они с Авуазой стали одним целым. Девушка терпела муки, ощущала, как все ее тело пронизывает боль, как струится кровь, и задыхалась. Она знала, что чувствует ее мать. Не знала она лишь того, прощает Авуаза ее в этот момент или проклинает.

Женщина опустилась на колени, а потом рухнула на землю. Взмахом руки Матильда остановила воинов, которые собирались подойти ближе, и склонилась над матерью. Это мгновение принадлежало только им и никому больше. Матильда не решилась снова взять Авуазу за руки, боясь ощутить, как они медленно остывают, но она должна была сделать что-нибудь для матери и для спасения собственной души.

Матильде не пришло в голову ничего иного, кроме как прочитать молитву. Внезапно в ее бормотание влился другой голос. Девушка полагала, что Авуаза уже мертва, но человек, который десятилетиями цеплялся за пустую надежду, не мог умереть так быстро. Она еще дышала. У нее еще были силы, чтобы говорить.

– Я… никогда не попаду на небо, – выдохнула Авуаза. – Я… пойду по дороге в Хель. Она ведет… на север, где становится все темнее и холоднее… Она ведет через горы и глубокие долины. Когда-нибудь горы исчезнут, когда-нибудь исчезнет… свет. Останется только вечный лед.

– Нет, – возразила Матильда, и в ее голосе прозвучали упрямство и возмущение.

Казалось, что на них с матерью опускается черное покрывало, которое бросил ангел смерти, чтобы оборвать все: последнюю попытку Авуазы побороть смерть и желание Матильды помириться. Но последнее слово должен произнести не ангел смерти, он не может обладать единоличной властью. С ним должны прийти и другие ангелы, которые прогонят демонов и проведут душу к свету.

– Нет! – воскликнула Матильда. – Ты не попадешь в темноту и вечный холод. Бог милостив, Бог великодушен!

Авуаза с трудом дышала.

– Единственный источник света, – прохрипела она, – это огонь. Он вырвется из глаз и ноздрей волка Фенрира, когда мир… погрузится в хаос. Такова судьба мира. Такова… моя судьба… И твоя тоже. Ты не дитя любви… ты дитя огня. Когда твой отец набросился на меня, я думала, что разорвусь на части, сгорю… и превращусь в пепел. После этого… мне больше никогда не было тепло, я больше никогда не видела света.

Матильда все же взяла Авуазу за руку, и ее пальцы уже не казались похожими на когти – скорее это была рука той юной девушки, на которую когда-то обрушился Рогнвальд.

– Ты должна простить Рогнвальда, – тихо сказала Матильда. – И простить себя за то, что ты внушила себе, будто любишь его.

– Говорят, что любовь… такая же сильная, как смерть, но я умираю… а мне холодно и темно.

– Прости его, мама! Прости его и саму себя!

– Он был добр к тебе… а ко мне – нет. Для него я была всего лишь… трофеем. Когда я отказывалась ему подчиняться, он бил меня, а когда… оплакивала отца, он смеялся надо мной. Но если бы я перестала скрывать свою ненависть… что осталось бы от меня, кроме измученной души, такой жалкой и такой слабой? Я не могла этого допустить… я не хотела этого.

– Но сейчас ты можешь быть жалкой и слабой, – настаивала Матильда. – Хотя бы сейчас.