Исчезнувший фрегат - Хэммонд Иннес (1991)

Он узнал о начале выпуска сжатого воздуха из зараженных спорами баллонов по неожиданно раздавшемуся со стороны носа громкому крику людей. Прозвучали два выстрела. После этого стало тихо, не считая стонов раненых. Но когда команда стала подниматься из трюма, вытаскивая после себя лестницы, крики людей заглушили блеяние овец, пока упавшая с глухим ударом тяжелая крышка люка не заглушила гул перепуганных голосов.

Его голос становился все более сдавленным по мере того, как он вспоминал подробности, и, дойдя до этого места в своем повествовании, он вдруг замолчал окончательно, и его плечи содрогнулись от рыданий, которые он больше не мог сдерживать.

— Понимаете, я ведь знал, я понимал, как они будут умирать.

Надолго воцарилась тишина. Смутившись, я отвернулся от него к окнам. Растрескавшиеся стекла были грязны, местами заколочены досками, но в них было видно небо, на северо-востоке окрашенное в розовый цвет первыми солнечными лучами.

— Вы что-то говорили о Боге, — напомнил ему Айан.

Эдуардо кивнул.

— И у вас не было никакого плана?

— Нет.

— Ну а что Бог? Бог какое имеет к этому отношение?

— А кто же еще?

Он вдруг перекрестился.

— Кто, кроме Иисуса Христа, мог повлиять на них так, чтобы им понадобилось напиться? Думаю, дело не в убийстве, — прибавил он вернувшим себе твердость голосом. — Убийства сами по себе им нипочем, то были отборные, самые черствые, неразмышляющие и жестокие… То были натренированные убийцы. Но вот воздух в баллонах — это нечто им непонятное. Для них это что-то сродни обряду черной магии, вроде проклятия. И они захотели напиться. Им нужно было снять нервное напряжение и забыть об этом полном людей трюме. Особенно капитану. Он был совершенно бесчувственный человек, но не дурак. Он прекрасно понимал, что делает. Там, внизу, двадцать семь человек…

Неожиданно он осклабился, и у меня по коже пробежал холодок от перемены выражения его лица.

— Видите ли, они поставили меня к штурвалу. Они дали мне курс и оставили меня там одного. Вот что я подразумеваю, говоря о Боге.

Время от времени или капитан, или штурман приходили проверить, все ли в порядке. А потом перестали приходить, а время шло. И в конце концов он оставил руль и спустился вниз. Они продолжали пить, и кое-кто из них уже лыка не вязал. Эдуардо сказал капитану, что ему нужно выпить воды, и прошел в кладовую. Ящик водки, водруженный на аптечку, упростил его задачу. Он скрутил крышку на одной из бутылок и всыпал туда содержимое дюжины ампул амобарбитала, вроде бы он так сказал, и Айан понимающе кивнул:

— Барбитурат, конечно.

Накрутив крышку на место, он хорошенько взболтал бутылку, потом вышел в каюту, пряча бутылку за спиной, но так, чтобы капитан ее непременно увидел.

— Они заорали и схватили меня сзади, а бутылку вырвали из рук. Он меня тряс, понося на чем свет стоит, так что у меня едва зубы не высыпались изо рта. Вот какое отношение к этому имел Бог.

Через два часа Эдуардо снова спустился вниз, бутылка была уже пуста, а они покатом валялись на полу без сознания. Конечно, он это заранее не замышлял. Все было сделано по наитию. Он мог бы их одного за другим перетащить наверх и спихнуть за борт, но вместо этого он крепко скрутил им руки за спиной, а потом связал их всех вместе. Он надул резиновую лодку и, когда они пришли в себя, предложил им выбор: либо спуститься в трюм на место узников, которых он собирался освободить, либо попытать счастья в лодке. Естественно, они выбрали лодку.

Чтобы спустить лодку за борт, ему пришлось освободить двоих из них, тех, кого он счел наименее опасными среди остальных. Но, когда лодка была спущена на воду, капитан заявил, что они не могут слезть вниз со связанными за спиной руками. Последовала перебранка, и в итоге один из освобожденных им бросился на Эдуардо.

— В общем, я его застрелил. А что мне оставалось? Я нечаянно попал ему в живот.