Фату-Хива. Возврат к природе - Тур Хейердал (1974)

Я потянул на себя дверь хижины. Вся рама подалась. Странно! Стукнул кулаком по золотистой плетенке, проверяя ее прочность. Рука прошла насквозь, точно через картон. Я заглянул внутрь. На провисшем потолке висели какие-то космы. Когда мы вошли, по стенам разбежались пауки и тысяченожки, обсыпав нас бамбуковой мукой. Как будто снег толстым слоем покрывал наш самодельный инвентарь, наши нары и все, что было спрятано под ними: каменные орудия, фигурки, черепа.

В наше отсутствие никто не входил в дом. Археологические и зоологические коллекции были в целости и сохранности. Но мы остались без жилья и без крова, если не считать лесной полог.

Мы вытащили ящик с черепами и прочее имущество, чтобы на него не польстились другие, когда хижина окончательно развалится, и спрятали все в сухой яме под камнями. Благодаря небо за то, что не поливает нас дождем, поспешили соорудить из ветвей и лопухов шалаш на расчистке перед бывшим домом. Завернулись поплотнее в старую кисею для защиты от комаров и уснули на толстом папоротниковом матраце. Почти сразу же во тьме кругом забарабанил дождь.

Утром мы встали мокрые насквозь. Дождь прекратился, но кругом хватало и грязи, и комаров. Нет, все-таки тут невозможно жить. Даже если построим новую бамбуковую хижину на месте старой, ведь история повторится. И вообще здесь рискованно оставаться. Того и гляди опять схватим фе-фе. Или комары заразят нас слоновой болезнью.

— Последуем примеру островитян, — предложила Лив. — Уйдем из леса и поселимся на берегу, где ветер разгоняет комаров.

Я не возражал. Только надо подыскать другую долину. Не селиться же по соседству с деревней, где уйма всяких хворей.

Мы обратились за советом к Пакеекее, но он ограничился словами, что его дом — наш дом. Зато Тиоти будто прочел наши мысли и посоветовал, если мы хотим избавиться от комаров, перебраться на другую сторону гряды Тауаоуохо. Там постоянный восточный ветер загоняет всех насекомых в глубь долин.

Ни Тиоти, ни Пакеекее не ходили через горы и не видели восточный берег. Но Вео бывал там и подтвердил то, что мы уже знали: Тауаоуохо и Намана вместе образуют могучую стену, разделяющую ветреные восточные долины и защищенное западное побережье. Поскольку игольное ушко в гребне между Ханававе и Ханахоуа теперь было недоступно, единственный путь проходил через перевал на срединном плато; за ним, в скалах на спуске к Уиа — самой большой из долин восточной стороны — в незапамятные времена была прорублена тропа. Правда, и на этом пути обвалы затруднили переход, но при известной осторожности все-таки можно было спуститься.

Восточные долины пустовали, все тамошние племена вымерли. Лишь в Уиа жил старик по имени Теи Тетуа со своей юной приемной дочерью. Вео знал его. Некогда Теи Тетуа стоял во главе четырех племен, и он пережил всех своих подданных, включая двенадцать жен. Девочку Тахиа-Момо — малышку Тахиа — к нему привел один родич из Омоа, чтобы старику было не так уж одиноко.

— Теи Тетуа — последний из людей старого времени, — объяснил Тиоти, и Вео кивнул, дескать, старик и впрямь из мира предков, он — последний из тех, кто ел человечье мясо.

Мы знали, что людоедство практиковалось на Маркизских островах еще пятьдесят лет назад. В 1879 году на Хива-Оа съели шведского столяра. Последний случай каннибализма зарегистрировали на том же острове в 1887 году, во время ритуала в долине Пуамау. Теи Тетуа тогда был уже взрослый, а Фату-Хива был еще сильнее изолирован от внешнего мира, чем Хива-Оа. Но даже бывший людоед тоскует без общества людей. Так или иначе, выбирать не приходилось: по словам наших друзей, из восточных долин пешком можно было пробраться только в Уиа. Дальше тоже пути нет, потому что все долины той стороны разделены неприступными кручами.

Еще Вео рассказал, что та сторона намного суше; образующиеся над Тауаоуохо облака сносит на запад. И комаров на восточном берегу, куда меньше.