История о Янаше Корчаке и прекрасной дочери мечника - Юзеф Игнаций Крашевский (1875)

Один из них, огромный мужчина на сильном коне, покрытом потом и пеной, ехал не спеша. Две сильные бурые валашские борзые бежали за ним следом. Он одет был по-казацки, в меленькой бараньей шапочке на голове, в сивом жупанике, перетянутом кожаным пояском, в длинных ботинках, и имел кнут, привешенный через плечо. Красное лицо, пятнистое, было отталкивающим. Щетинистые рыжие усы добавляли ещё более дикое выражение. Маленькие чёрные глазки, беспокойные, сидящие глубоко, затеняли кустистые брови. Отвисшие губы, спёкшиеся от жары или нездоровья, выглядели как пораненые. Хотя по внешности он выглядел бедно, но гордость и самоволие чувствовались в нём, словно победившего разбойника.

С другой стороны на сильной лошади с вьюками на ремнях, покрытый буркой, немного сдвинутой с плеч, ехал парень, насвистывая песенку, здоровый, сильный, с весёлым лицом, с обычными чертами, загорелой кожей, нерасчёсанными волосами, сама одежда указывала на слугу либо посланца… могущественного дома.

Едучи, он с большим любопытством оглядывался и не спеша направлялся к местечку. Въехав в городок, он остановился тут у корчмы, позвал еврея и, о чём-то его спросив, медленно дорогой двинулся к замку.

Увидев это, оставшийся за ним всадник с борзыми, пришпорил коня и, догнав едущего, обратился к нему, нахмурившись, спрашивая по-русски:

– А куда ты?

Вопрошаемый посмотрел.

– А вам что до этого? – отпарировал он.

Лицо рыжего покраснело и он подбоченился.

– Но! – крикнул он. – Уже оттого, что вы на моей земле.

– Неправда, – сказал второй.

Рыжий вздрогнул и, должно быть, непреднамеренно сжал ногами коня, потому что он встал перед ним на дыбы, за что тот немилосердно стегнул его кнутом и осадил.

– Кто вы? – выкрикнул он. – Как смеете?

– Не горячитесь, – воскликнул, смеясь, посланец.

– Я тут пан!

– Неправда, – повторил другой.

Глаза рыжего налились кровью.

– Говори, кто ты?

– Я на дороге тут вести с вами разговоры не собираюсь, – сказал спокойно втянутый в беседу. – Хотите знать, кто я, езжайте за мной в замок, скажет вам подстароста.

– Какой подстароста?

– По-видимому, какой-то Доршак, – небрежно добавил путник.

Рыжий на мгновение замолчал.

– Ну, это я и есть подстароста Доршак.

Всадник отвернулся, улыбаясь, снял шапку… и не сказал ничего.

– Что это? В какую игру мы с вами играем? – подхватил Доршак.

– Ни в какую, – сказал второй, – я еду к пану с письмом от ясновельможного мечника.

Эти слова немного смутили пана Доршака, на вид он успокоился и смягчился.

– Что вы болтаете! – воскликнул он. – Я, я здесь пан с руки мечника. У нас свободных людей блуждает достаточно, я должен за порядком следить.

– Тогда не говорю ничего, – сказал посланец, – но я вас не знал.

– Езжайте за мной в замок.

Говоря это, Доршак посмотрел на флегматичного посла, на борзых, которые начинали распоряжаться в городке, свистнул и рысью поехал вперёд.

Другой также дал шпоры коню и в молчании двинулся за ним.

В городке эта короткая сцена уже вытравила из домов людей. Евреи стояли перед корчмами, какой-то мальчик вырвался на рынок и борзая его уже было потормошила, когда подстароста ей свистнул. Шапки и ермолки по дороге снимались и люди низко кланялись. От городка дорога в гору привела в замчик. Нужно было преодолеть шаткий и жалкий мост, который весь сотрясался под лошадьми, наконец через сводчатую дверку в воротах они въехали на двор.

Здесь, как ранее на борзых, Доршак пронзительно свистнул, из-за сарая выскочил мальчик в простой рубашке и подросток в короткой свитке, которые взяли коня. Посланец также не спеша уже спешился, сперва отпуская коню подпруги. Только, когда это выполнил и увидел перед собой подстаросту, стоящего с признаками нетерпеливого ожидания, ничего не говоря, он начал доставать из одежды старательно завёрнутые в платок бумаги, которые вручил пану Доршаку.