История о Янаше Корчаке и прекрасной дочери мечника - Юзеф Игнаций Крашевский (1875)

Так разговаривая, приближались они к местечку, а так как из него был открытый вид на долину и люди давно заметили карету, высыпало всё население на рынок. Это было собранное братство, по большей части осёдлые бродяги: валахи, русины, армяне, люди неизвестного происхождения, внешности дикой и немного поражающей. Они стоял в рубашках, в наброшенных на спины свитах, одни с обритой головой, другие с длинными до плеч волосами, одни с открытыми головами, другие в бараньих шапках и татарских крымках, смотря дикими глазами, мрачно и грозно. Перед корчмами стояли евреи, еврейки и дети. Мечникова и Ядзя смотрели с интересом. Карета медленно скользила к замковому мосту. Подъехав сюда, Никита соскочил, советуя пани сойти, потому что мост был не очень надёжный, и желал сначала провести коней, а колебку толкать. С другой стороны, за мостом, был виден Доршак, который, хотя его лицо кривилось от злости и гнева, стоял нарядно одетый: шёлковый жупаник, чёрный бархатный контуш, сбоку сабля, жёлтые ботинки, шапка под мышком, а в руке на тарелке держал хлеб и соль. Он, видимо, старался принять более мягкое выражение лица, как можно более покорную физиономию. Неизвестно, сама ли собой, или по его приказу так же вышла и стояла за ним пани Доршакова в чёрном платье и турецком кафтанчике, голова была покрыта шёлковым красивым платком. Её лицо восточного типа, несмотря на измождение, поражало гордыми остатками давней привлекательности. За ними паробки. Дальше – Татьяна, маленькая девушка – вся бедная замковая прислуга.

Мечникова, которая никогда Доршака не видела, уже идя вдалеке, начала к нему внимательно присматриваться. Не понравилось ей лицо, но это отгадать по себе не дала, скорее, приняла весёлое выражение. Ядзя разглядывала стены, люди также с любопытством присматривались к этой руине. Все сразу соскочили с сёдел и шли пешими, ведя коней. Доршак, хоть больше всего поглядывал на мечникову, считал также сопровождающие её силы и присматривался к людям. Марсового и спокойного облика, они, наверно, не слишком ему понравились. Красивый Янаш, идущий первым, несколько раз обратил на себя его око. Видно в нём было главенство.

Предупреждение Никиты оказалось очень хорошим, потому что мост под тяжестью колебки начал прогибаться и шататься, кони и люди шли также по отдельности.

Когда пани Збоинская подошла к подстаросте, тот сделал несколько шагов для привестивия.

– Это великое и неожиданное для нас счастье, что ясна пани посетить нас соблаговолила, – сказал он с вынужденной улыбкой, – дай Боже, чтобы вас хорошо могли принять.

– Только бы с добрым сердцем, я на остальное обращать внимание не буду, – отозвалась мечникова, – я привыкла ко всему. Проведи нас, пане Доршак, в верхний замок.

Он удивился и даже отвернулся, услышав о верхнем, пан Доршак не думал, чтобы мечникова была так уже осведомлена.

– А! Прошу вас, ясна пани, это пустырь! Я бы порекомендовал расположиться у нас в нижнем, там будет неудобно, потому что там веками не жили и… там только крысы, летучие мыши и совы.

Янаш посмотрел, давая знать, чтобы мечникова стояла на своём, а та затем добавила:

– Мы с ними справимся, я, ваша милость, – сказала она, кланяясь жене Доршака, которая поздоровалась, – я, ваша милость, не хочу быть помехой и предпочитаю там быть одна со своим двором.

– Вы об этом пожалеете, – прервал Доршак, – это лачуга…

Не было на это ответа, как раз вошли в первый двор, который также не очень свежо выглядел. Здание в глубине так закрывало вход в верхний замок, что Ядвисия даже спросила:

– А по которой дороге дальше?

– Вот ещё то, прошу, ясно пани, – сказал Доршак, – что даже попасть в верхний замок трудно, а тем более там жить.

Никита вырвался вперёд, показывая дорогу, поэтому все следовали за ним, шёл и Доршак, но, вероятно, недовольный, бормоча себе под нос.