Дюна. Первая трилогия - Фрэнк Герберт (1965)

«Но эти люди Пустыни – народ отчаянный, – подумала она. – Потому что они каждый день сталкиваются с отчаянными ситуациями; я сегодня ощутила на себе отчаянность и отчаяние… Они могут убить нас ради нашей воды».

Она закрыла глаза и, усилием воли вытеснив образ Пустыни, вызвала видение Каладана. Это было еще до рождения Пола. Они – она и герцог Лето – были на отдыхе, путешествовали. Они летели над джунглями Юга, яркой листвой дикого леса, над рисовыми чеками в устьях рек. Среди зелени виднелись муравьиные тропы, по которым тянулись караваны, – носильщики несли грузы на шестах, поддерживаемых силовыми генераторами. А вдоль побережья качались на волнах белые лепестки тримаранов-дхоу…

Все ушло!

Джессика открыла глаза. Неподвижная пустыня в нарастающей жаре нового дня. Беспокойные демоны жары уже начали баламутить воздух над раскаленным песком. Каменная гряда за песчаным заливом, казалось, была видна через дешевое волнистое стекло.

Устье ущелья на миг занавесила песчаная дымка – маленький обвал сорвался с кручи, то ли от порыва утреннего ветра, то ли сбитый коршунами, которые один за другим начали сниматься с вершины. Когда пескопад прекратился, Джессика все еще слышала его шелест – и этот шелест становился все громче! Кто раз слышал этот звук, уже не мог забыть его.

– Червь, – прошептал Пол.

Он появился справа с тем непринужденным величием, которое нельзя было бы оставить без внимания. Огромная продолговатая гора, изгибающаяся при движении, разрезая песчаные волны, появилась в поле их зрения. Передняя часть горы слегка приподнялась, отвернула, пыля – точно дугообразная волна в воде, – и исчезла, уйдя куда-то влево.

Звук постепенно стих.

– Видел я космические фрегаты, что были поменьше… – прошептал Пол.

Она кивнула, не отрывая взгляд от пустыни. Там, где прошел червь, остался завораживающе ровный след. Уныло-бесконечный, тянулся он перед ними, словно маня за собой, под далекую линию горизонта.

– Когда отдохнем, – сказала Джессика, – продолжим твои занятия.

Он подавил внезапное раздражение.

– Мама, а тебе не кажется, что можно было бы обойтись и без…

– Вот ты сегодня ударился в панику, – строго сказала она. – Возможно, ты и знаешь свой разум и бинду-иннервацию лучше меня. Но вот свою прана-мускулатуру тебе еще изучать и изучать. Видишь ли, тело порой начинает действовать само по себе, независимо от своего хозяина. Я могу тут еще многому научить тебя. Ты должен научиться контролировать каждую мышцу, каждый нерв своего тела, научиться управлять ими. Тебе нужно повторить работу с руками. Начнем с мускулатуры пальцев, сухожилий кисти и чувствительности подушечек. – Она повернулась. – А теперь – ступай в палатку.

Он согнул и разогнул пальцы, наблюдая, как мать забирается в диститент, проползая через отверстие сфинктерного клапана. Кажется, он все равно не сумеет отговорить ее – она упорна в своем намерении. Придется подчиниться…

«Не знаю, что они со мной сделали, но и я сам кое-что сделал для этого», – подумал он.

Это надо же – повторить работу с руками!

Он посмотрел на свою руку. Какой беспомощной кажется она по сравнению с таким чудовищем, как этот червь…

* * *

Мы пришли с Каладана – райского мира для нашей, человеческой формы жизни. Там, на Каладане, не было нужды строить рай для тела или духа – перед нашими глазами была уже райская действительность. Но за нее мы заплатили ту цену, какой люди всегда расплачивались за райскую жизнь: мы стали слабыми, изнеженными, потеряли закалку.

Принцесса Ирулан. «Беседы с Муад’Дибом»

– Ты, значит, и есть тот самый знаменитый Гурни Халлек, – повторил его собеседник.