Карпатская тайна - Дэвид Гоулмон (2017)

Когда Найлза, Элис, Денизу и Чарли повели вниз по каменному спуску к храму, температура возросла по крайней мере на десять градусов, и достигла, по прикидкам Компnона, почти сорока пяти. Когда носильщики поставили кресло с мадам Корвески перед алтарем, американцы воспользовались возможностью получше рассмотреть архитектуру города. Цыганская королева подняла голову, устав от неровной походки двоих мужчин во время спуска в храм, и увидела замешательство своих гостей.

– Люди, которые построили этот храм, хотели, чтобы он простоял тысячу лет. Ну а простоял он три с половиной. – Старая цыганка оглядела полуразвалившийся храм. – Мы устали выполнять эту задачу поколениями. Мы слишком долго жертвовали собой ради защиты и сокрытия этого места, здесь мой внук прав.

– Я не понимаю, – сказала Элис, видя, что женщина хочет о чем-то объявить.

– Наш народ рассредоточен по миру, как масло на слишком большом тосте. Мы разбросаны по земле. Современный мир вытер о нас ноги. Печально, но это было неизбежно – вы, американцы, должны это понимать – как уничтожение ваших индейских племен. Не важно уже, как и почему, это просто случилось. Для нас потеря веры была так же неизбежна, как наше желание со временем освободиться от оков истории. Как и ваши индейцы, мы отдаляемся от своей истории, но в отличие от тех благородных людей мы хотим этого. Возможно, не так быстро, но все же хотим. А теперь из-за наглых действий моего внука, это происходит.

– Я не понимаю, – повторила миссис Гамильтон, видя усталость сидящей перед ней старухи, так резко отличающуюся от энергии, кипевшей в ней в то далекое время, когда она взорвала очень дорогую яхту в гонконгской бухте.

– Боюсь, что Марко связался с дьяволом, и нам придется за это заплатить. Боюсь, что он позволил чужакам узнать о храме, и мы не можем этого допустить, – сказала мадам Корвески.

– Русский? – спросил Найлз, у которого волосы встали дыбом.

– Да, – ответила старуха.

Элис смогла лишь кивнуть.

* * *

Комптон слегка пихнул миссис Гамильтон и повернулся, когда двое мужчин, в сопровождении еще шестерых, внесли старую и ветхую дверь в храм. На ней лежал накрытый одеялом Микла. Цыгане положили животное на каменный алтарь, а затем кивнули, поклонились королеве и удалились в темноту города.

Микла глубоко дышал – все видели, как поднимается и опускается одеяло. Казалось, что каждый вдох дается огромному животному с трудом.

– Нужно действовать немедленно и наложить заклинание, пока в ране Миклы не началось заражение, – сказала мадам Корвески.

Чарли толкнул локтем Денизу и кивком показал на высокую каменную галерею и странный светящийся минерал, вросший в камень. Гиллиам ахнула.

Высоко над ними завыли детеныши голиа. Это была жалкая попытка в сравнении с громогласным воем их родителей, но они все равно старались. Кроме того, каждый детеныш пытался встать. Все они по очереди падали, но те, кому удалось устоять, махали лапами в воздухе, чувствуя присутствие спящего Миклы далеко внизу.

Мадам Корвески посмотрела вверх и закрыла глаза.

– Сила голиа поможет нам с Миклой. Они чувствуют его боль и помогут мне в том, что нужно сделать. Мы сольемся воедино и исправим то, что случилось с Миклой.

Американцы смотрели, как гигантский волк напряг мышцы от боли. Одеяло медленно свалилось с животного, и они увидели, что его черный мех запутался и покрылся потом и грязью за то время, пока они добирались на Патинаш.

Неожиданно верхняя галерея снова взорвалась воем детенышей голиа. На этот раз им всем удалось полноценно завыть, и это было непохоже ни на что, когда-либо услышанное сотрудниками группы. Звук был такой, словно сотни детей начали плакать и кричать одновременно.

– Боже! – охнула Дениза Гиллиам, закрывая уши руками, потому что эта какофония оглушила ее.

– Они получают сигналы о том, что Микла в серьезной беде, – сказала мадам Корвески, гладя черный мех раненого волка.