Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи (2008)

– Какая разница. Все равно мне нечем его жевать. – Посмотрела на мою бутылку «Суэтшайн». – Кто знает? Может, ты и прав. Может, все не так плохо. Но это самая длинная беседа, что мне доводилось вести после смерти Рохита. Похоже, большинство людей просто не в состоянии сосредоточиться на чем-то, как раньше. – Она смерила меня взглядом. – Быть может, твоя бутылка просто означает, что где-то есть фабрика, которая столь же хороша, как когда-то были твои канализационные помпы. И пока никаких серьезных поломок не произошло, мы сможем пить «Суэтшайн».

– Все не так плохо.

– Может, и нет. – Она пожала плечами. – Для меня это больше не имеет значения. Я скоро отброшу копыта. А ты останешься решать проблемы.

Когда я выбрался из университета, уже наступила ночь. Я нес полный пакет книг, и никто не знал, что я их взял. Пожилой даме было все равно, верну я их или нет, она сказала мне брать что угодно, дала ключи и попросила запереть за собой дверь. Все книги были толстыми, с уравнениями и диаграммами. Я просмотрел их одну за другой, прочел по небольшому кусочку каждой, прежде чем сдаться и перейти к следующей. Я не понимал, о чем идет речь. Словно пытался научиться читать, не познакомившись с алфавитом. Меркати был прав: мне следовало остаться в школе. Вероятно, я справился бы не хуже, чем студенты университета.

Половина зданий на улице была темной. Какое-то частичное затемнение по всему Бродвею. Одна сторона улицы, где осталось электричество, казалась веселой и яркой. На другой стороне в окнах мерцали свечи, напоминая болотные огоньки.

До меня донеслось эхо бетонного дождя, обрушившегося в паре кварталов отсюда. Я вздрогнул. Мир казался зловещим. Пожилая дама словно стояла у меня за плечом, показывая сломанные вещи, нагроможденные повсюду. Пустые торговые автоматы. Машины, на которых долгие годы никто не ездил. Трещины в тротуаре. Моча в водосточных канавах.

Как должна была выглядеть нормальная жизнь?

Я заставил себя взглянуть на положительные моменты. Люди продолжали заниматься своими делами, ходили в танцевальные клубы и кафе, отправлялись в центр или на окраину, чтобы навестить родителей. Дети катались на скейтбордах, а троги совокуплялись в переулках. Пара торговых автоматов была заполнена упакованными в целлофан рогаликами и бутылками «Суэтшайн» и мерцала зелеными огоньками, ожидая покупателей. Многие вещи продолжали работать. «Вики» оставалась отличным клубом, хотя Макс и забывал пополнять запасы. А у Мику и Гэйба родился ребенок, пусть у них ушло на это три года. Я не позволил себе задуматься, будет ли этот ребенок похож на университетских детишек во дворе. Не все еще сломалось.

Словно в подтверждение моих мыслей, подземка в кои-то веки довезла меня до нужной станции. Наверное, где-то на линии было несколько таких же парней, как я, парней, способных читать схемы и помнящих, что на работе надо не только разбрасывать по диспетчерской туалетную бумагу. Интересно, кто они. Интересно, замечают ли они, как сложно добиться чего бы то ни было.

Когда я добрался до дома, Мэгги уже легла. Я поцеловал ее, и она проснулась. Смахнула волосы с лица.

– Я оставила для тебя саморазогревающийся буррито. Плита по-прежнему не работает.

– Прости, я забыл. Сейчас ее починю.

– Нет проблем. – Она отвернулась и натянула простыни к подбородку. Я решил, что она задремала, но потом услышал:

– Трэв?

– Да?

– У меня начались месячные.

Я сел рядом и начал массировать ей спину.

– Как ты?

– Нормально. Может, в следующий раз. – Она уже засыпала. – Нужно быть оптимистом, верно?

– Верно, детка. – Я продолжал массировать ей спину. – Верно.

Когда она уснула, я пошел на кухню. Отыскал буррито, встряхнул и вскрыл упаковку, держа ее кончиками пальцев, чтобы не обжечься. Откусил кусок и решил, что с буррито тоже все в порядке. Вывалил книги на кухонный стол и уставился на них, пытаясь решить, с чего начать.