Молчание ягнят - Томас Харрис (1988)

– Зло всего лишь разрушительно? Тогда бури – зло, если все так просто, и огонь, да еще и град к тому же. Все то, что агенты страховых компаний валят в одну кучу под рубрикой «Деяния Господни».

– Сознательно совершаемое…

– Я – для собственного удовольствия – коллекционирую рухнувшие церкви. Вы не видели недавнюю передачу о церкви в Сицилии? Потрясающе! Фасад храма рухнул во время специально заказанной мессы и похоронил под собой шестьдесят пять бабусь. Это зло? Если да, кто же его совершил? Если Он – там, наверху, Он просто наслаждается подобными деяниями, офицер Старлинг. И тиф, и лебеди – от одного творца.

– Я не могу найти вам объяснение, доктор Лектер, но я знаю, кто мог бы это сделать.

Он прервал ее, подняв ладонь. Клэрис заметила, что рука у него очень красива, а средних пальцев – два, совершенно одинаковых, но это не нарушает изящества кисти. Редчайшая форма полидактилии[11].

Когда он заговорил снова, тон его был мягок и приветлив:

– Вам хотелось бы меня квантифицировать[12], разложить на составные. Разве не так, офицер Старлинг? Вы преисполнены амбиций и уверенности в себе. А знаете, как вы выглядите, на мой взгляд, вы – с вашей дорогой сумкой и дешевыми туфлями? Вы самая настоящая деревенщина, правда тщательно отмытая и отчищенная; пробивная деревенская бабенка, у которой все же есть некоторый вкус. Глаза у вас – как дешевые камушки, что дарят на день рождения: никакой глубины, поверхностный блеск, так и загораются, когда вам удается получить хоть крошечный, да ответ. Но за всем этим кроется ум. Вы из кожи вон лезете, только чтобы не походить на собственную матушку. Хорошее питание дало вам внешность получше – удлинило костяк, облагородило лицо, но ведь вы всего на одно поколение отошли от угольных шахт, офицер Старлинг. Вы из каких Старлингов? Из Западной Виргинии или из Оклахомы, а? Надо было монетку подкинуть, чтобы решить, куда податься – в колледж или в армию, во вспомогательные части. Как думаете? Сказать вам что-то очень личное о вас самой, а, курсант Старлинг? Там, дома, в вашей комнате, вы прячете нитку золотых бусин, тех, что каждый год добавляют по одной, и, изредка бросая на них взгляд, вздрагиваете – такими уродливыми и липкими они кажутся вам теперь, верно? Все эти надоевшие «спасибо вам», за которыми обычно следуют такие невинные поглаживания и поцелуйчики, от которых чувствуешь себя противно липкой, зато добавляется лишняя бусина… Скучно. Ску-у-у-ш-но. Это ужасно – быть умной, курсант Старлинг. Это может столько всего испортить. Да еще – вкус. Тоже злая штука. Когда вы будете вспоминать эту беседу, вспомните и о глупом животном, получившем по физиономии, когда вы пытались от него отделаться. «И если эти бусы стали казаться уродливыми и липкими, что еще покажется таким же на пути вперед и вверх?» – думаете вы по ночам. Разве я не прав? – закончил доктор Лектер тоном, добрее которого и представить себе было бы невозможно.

Старлинг подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Вы видите многое, доктор Лектер. Я не стану отрицать ничего из того, что вы сказали. Но вот вопрос, на который вы должны ответить мне сейчас же, хотите вы этого или нет: хватит ли у вас сил направить эту вашу высоковольтную проницательность на себя самого? Очень тяжко выстоять под такими лучами. Я имела возможность убедиться в этом в последние несколько минут. Так как же? Взгляните на себя и напишите правду о том, что вы увидели. Разве смогли бы вы отыскать более подходящий или более сложный объект? Или вы боитесь себя?

– Вы человек очень твердый, офицер Старлинг. Правда?

– Не кремень.

– И вам очень не хочется думать, что вы – как все, правда? Это вас уязвляет. Еще бы! Нет, вы совсем не как все, офицер Старлинг. Вы только боитесь быть такой. У вас какие бусины, семимиллиметровые?

– Да.