Варкрафт. Дуротан - Кристи Голден (2016)

– Значит, они говорили о тебе, – сказал он. – Колдун. Я должен был догадаться, как только увидел тебя. Ты торгуешь смертью, но надеешься убедить меня присоединиться к тебе при помощи разговоров о жизни. Странное совмещение.

Дуротан бросил взгляд на Дрек’Тара, вспомнив слова старого шамана: «Этого орка окружают тени. Смерть следует за ним». И свой ответ: «Зимой на холмах лежат длинные тени, и я сам сегодня стал причиной смерти. Такие вещи не являются дурным предзнаменованием, Дрек’Тар… Давай послушаем, что он нам скажет, прежде чем решим, является ли он вестником смерти, жизни или вообще ничего».

Он, Гарад и остальные члены клана продолжали слушать.

Гул’дан одной рукой показал на свою зеленоватую кожу.

– Я одарен могучей магией. Она пропитала меня и придала моей коже этот цвет. Он отмечает ее власть надо мной. И – да, эта магия становится сильнее, когда питается жизнью. Но посмотри мне в глаза, Гарад, сын Дуркоша, и скажи мне правду: разве ты никогда не оставлял истекающую кровью жизнь на снегу в благодарность Духам за их благословение? Не убивал копытня в обмен на благополучное появление на свет новорожденного, может быть, и не оставлял одно животное лежать там, где оно упало, когда десяток талбуков погибал от ваших копий?

Слушающие их члены клана смущенно зашевелились, но Гарад казался невозмутимым. Все знали, что Гул’дан говорит правду.

– Мы питаемся подобной жертвой, – подтвердил Гарад. – Нас кормит жизнь, прерванная таким образом.

– И меня кормит то же самое, но по-другому, – сказал Гул’дан. – Вас кормит плоть этого животного, одевает его шкура. Я питаюсь силой и знанием и одеваюсь… в зелень.

Дуротан невольно посмотрел на рабыню. Она тоже была зеленой, но было очевидно, что она не только рабыня, но рабыня, с которой грубо обращаются. Ему отчаянно хотелось спросить: «Почему она зеленая? Зачем Гул’дан привел ее с собой?» – но здесь руководил его отец, а не он, поэтому сын вождя прикусил язык.

По-видимому, то же самое сделал и его отец. Гарад больше ничего не сказал, и его молчание послужило приглашением для Гул’дана продолжить.

– Дренор уже не тот, каким был прежде. Жизнь убегает из него. Зимы стали длиннее, периоды весны и лета становятся более короткими и менее изобильными. Дичи для охоты мало. И…

Гарад нетерпеливо махнул рукой. Отблески костра плясали на его лице, на котором читалось нетерпение.

– Орк, не принадлежащий ни одному клану, ты не поведал мне ничего такого, чего бы я уже не знал. О подобных вещах известно. Легенды говорят о циклах в нашем мире. Все чередуется: приливы и отливы, тьма и свет, смерть и возрождение. Лето и весна снова станут длиннее, когда этот цикл завершится.

– Станут ли? – глаза Гул’дана блеснули зеленым огнем. – Ты знаешь север. Я – родом с юга. Для нас этот так называемый цикл – это нечто большее, чем более долгая зима и меньшее количество животных. Наши реки и озера мелеют. Деревья, плодами которых мы питаемся летом, перестали давать новые побеги и дают мелкие, горькие плоды, если вообще плодоносят. Когда мы сжигаем дерево, оно неприятно пахнет. Зерно гниет на корню или остается спать в земле, когда мы его сажаем, так как почва не питает его. Наши дети рождаются больными, а часто совсем не рождаются. Вот что мы видим на юге!

– Мне нет дела до страданий юга.

Неприятная, злобная усмешка изогнула губы Гул’дана, обнажив клыки.

– Да, пока еще нет. Но то, что произошло там, произойдет и здесь. Это не просто плохой сезон или десять плохих сезонов. Я вам говорю, этот мир умирает. Может быть, Хребет Ледяного Огня еще не испытал того, что испытали мы, но время не знает расстояний.

Он вытянул руку в сторону рабыни, не глядя на нее. Она покорно, хоть глаза ее сверкнули, подала ему маленький сверток.

Чужак развернул ткань. Внутри оказался округлый красный предмет.