Танцы теней - Черкасов Дмитрий (2003)

* * *Пельмень с пуговицей в начинке попал в тарелку к Морзику и Володя выиграл главный приз – поцелуй именинницы. Ему всегда везло в азартные игры.Кира, раскрасневшаяся, невозмутимо красивая, сделавшая себе модную стрижку а ля паж, поцеловала смущенного победителя прямо в толстые губы.Людочка-Пушок вздохнула.– Горько! – заорал с дивана Кирин муж, поплывший после третьей рюмки.Ему не наливали больше, и он не протестовал. Таков был порядок, давно заведенный Кирой в доме. Все, кто бывал у нее, знали это и не смущались.Морзик, охая, поднялся, и, держась за поясницу, поковылял к зеркалу стирать помаду.Зимородок, Кира и Андрей Лехельт переглянулись и заулыбались. Пушок сочувственно сдвинула бровки.– Что это с Володей? – недоумевая по поводу общего веселья, спросила Лехельта на ухо Марина.Ей многое казалось слегка неясным в сегодняшнем приятном застолье. Совсем немного неясным.Чуть-чуть.– Вовочка у нас учится, как и я. Ему не хватает на учебу и он подрабатывает… тяжелым физическим трудом на археологических раскопках. В полях Ленинградской области.– Володя, это правда?!Морзик кивнул и, подняв перед собой большие ладони, показал Маринке огромные красные рубцы водяных мозолей.– Лопата – первобытное орудие пытки! – простуженно воскликнул он.Вот уже четвертый день подряд он проводил в рабочей команде Нахоева, дотемна ковыряя ненавистным инструментом мерзлую землю.– Господи, бедный! Чего вы все ржете?! Человек борется за свое будущее! Это же достойно уважения! Ну, перестаньте же!Марина была готова не на шутку обидеться.– У тебя замечательная девочка! – шепнула Кира Андрею. – Как обстоят дела?Лехельт неуверенно пожал плечами.– Пока – вариант "Б".Это означало, что близкий человек не в курсе рода занятий разведчика.Соответственно, весь Кирин день рождения шел по варианту "Б".Из посвященных, кроме молодежи, были лишь Клякса с супругой.Старый с Роликом дежурили на объекте.Впрочем, Тыбинь никогда не приходил к Кире в дом.Волан забежал на полчасика, вручил персональный букет со стихами собственного сочинения, и умчался нянчиться с младшей дочерью. Непосвященные никак не могли въехать, отчего в стихах именинницу называют мудрой матерью-Коброй, а она и коллеги по работе при этом смеются.Непосвященными считались Маринка, Кирина семья и подруга Лариса, забредшая к столу в паре с неизвестным никому мужчиной, красавцем и весельчаком.Морзик тем временем поманил пальцем в сторонку Лехельта.– Слушай, Дональд, ты вот мне скажи… Ты не знаешь, что это с нашей Людочкой?– А что такое? – обеспокоился Андрей.– Понимаешь… она какая-то странная стала. Как только выловит меня наедине, так сразу начинает со мной говорить про какие-то вещи… даже повторить такое не могу. Про Веймар какой-то… Про Терезиенвейз<Терезиенвейз – буквально «Луг Терезы», место почти в центре Мюнхена, где проводится ежегодный пивной фестиваль «Октоберфест». В принципе, этот праздник есть не что иное, как несколько затянувшаяся свадебная церемония по случаю бракосочетания в 1810 году баварского кронпринца Людвига Первого и принцессы Терезы Саксонской.> ... Ты не знаешь, случайно, где эти Веймар и Терезиенвейз? А то я ей брякнул, что в Австралии, так она обиделась... Сказала, что я напрасно считаю ее дурой. Я ее вообще дурой не считаю, но я парень простой. Дерево, в общем, неструганное. Заготовка для Буратино... Ну – понимаешь? Мне бы чего попроще, про Розенбаума, или другого великого поэта, а она все спрашивает, отчего это Вертер застрелился. Да хрен его знает, отчего он застрелился! Была пушка под рукой – вот и застрелился! Была б веревка – повесился бы... И послать ее нафиг с ее Вертером неудобно… хорошая девчонка…– Веймар – это город, в котором жил Гете. – сказал Лехельт очень серьезно, насупив брови. – Вертер – герой его книги. А то, что Людка с тобой об этом разговаривает, значит, что она на тебя запала. Точно тебе говорю. Поверь чутью старого разведчика.– Да я верю… Это не удивительно… на меня все западают. – признался Морзик. – Я парень что надо... Только как-то она странно это делает. Попроще нельзя разве? Я думаю, это кто-то из вас ей про меня что-нибудь насвистел... Предупреждаю сразу: узнаю кто – убью на месте! Клюв расплющу! Никакое каратэ не спасет. И ким-ке особенно. Учти! Я в гневе страшен...– Я верю, верю…, – зафыркал Андрей, сдерживая смех.– А чего тогда скалишься? Знаешь ведь что-то, темнила! Колись, редиска! – Морзик зажал Лехельта в углу и принялся в шутку его душить. Тот задергался и придурашливо заорал.На шум из кухни выглянула Кира с дочерью. Вид у хозяйки дома был несколько озабоченный.– Никаких трупов в моей прихожей! – крикнула она расшалившейся молодежи.– Не будет трупов! – пыхтел Морзик. – Я его… расчленю… и спущу в унитаз… Или вот лучше собачке скормлю! Песик, съешь его! Р-р-р!..И он сунул закатившего глаза и свесившего набок язык разведчика Лехельта крошечному хозяйскому пекинесу.Пес испуганно шарахнулся в сторону, залился звонким лаем.– Видишь – даже собака тебя есть не хочет! Знает, какая ты зараза! Сознавайся, откуда Людка знает цвет твоих простыней? Используешь служебное положение, развратник?В этот раз он притиснул Лехельта сильнее, тот и впрямь засипел и охотно сознался в провокационной подсказке.– То-то же! – успокоено убрал руки Морзик. – Не позволю марать честь боевого товарища!Тут Андрей вывернулся и запрыгнул ему на спину.Маринка с Людкой запоздало навалились на них с визгом и возня продолжилась.Тем временем Кира подсела за стол к Зимородку и его маленькой, тихонькой, как мышка, жене.– Скучаете?– Отдыхаем! Нине очень нравится твой салат. Поделишься рецептом?– Непременно. А что еще?– Так… все больше о божественном. Не могу понять, что делал Гога в ЛДТ, когда мы его «грохнули». Проверялся – или ждал кого-то?– Костюмчик примерял. – хмыкнула Кира.Ей неприятно было вспоминать свою промашку, хотя особых угрызений она не испытывала. Уже не стажерка, чай.– Это вряд ли… Он ведь и «контрика» своего отпустил. Я думаю – у него была забита встреча с кем-то. Может быть, эта встреча и была целью его приезда.– А может он специально отпустил «контру», чтобы мы расслабились! – возразила Кира.Ей не хотелось соглашаться с мыслью, что она завалила важнейший момент операции.– Это вряд ли…, – повторил Зимородок. – Ты, пожалуйста, прокачай в памяти всех, кого видела в зале, и я тоже, и Старый. Может быть, когда-нибудь всплывет… Завтра сядем и запишем словесные портреты, хорошо?Жена Зимородка сидела отстраненно, сложив сухонькие ручки на острых коленях, обтянутых праздничным платьем. Странные разговоры мужа и именинницы не удивляли и не волновали ее. Она привыкла.– Костя, у меня к тебе дело. – поманила Кира пальцем удивленного капитана.– Да чего ты? Говори здесь, Нинка свой человек!– Это здесь не могу. Маленький секрет праздничного пирога.Они вышли на кухоньку. В малогабаритной двухкомнатной квартирке было не развернуться, но бездомному капитану и его жене и такое жилье показалось бы хоромами.– Что случилось? – посерьезнел Клякса при виде особого, служебного выражения Кириных глаз.– Пока ничего, но… Это все Лариска. Она приволокла этого… Василия. Я его первый раз вижу.– Ну и что?– Он мне не нравится.– Дело вкуса… мне тоже. Но ты давай, все выкладывай.– Понимаешь… он тут под шумок выспрашивал у моей девочки, не менты ли мы.Зимородок вздернул брови, как-то весь тотчас заострился, почерствел скуластым, немного деспотическим лицом. Когда посторонние интересуются семьей разведчика – настораживается вся служба, подобно дикобразу.– Что за человек твоя подруга?– Так… семейная неудачница, как и я. Не надо, не говори ничего. Только я делаю свое дело… ращу зайчика, а она ищет женского счастья. Этот Василий у нее невесть какой по счету.– Понятно… Припоминаю: он, когда вошел, осмотрел всю квартиру. Даже в спальню к вам заглянул. Я засек – но не задумался.– Что будем делать?– Для начала – сфотографируемся. Сегодняшний сабантуйчик просто необходимо увековечить. Для семейного альбома… и на всякий случай.