Брестский мир. Победы и поражения советской дипломатии - Джон Уилер-Беннет

После ожесточенных перестрелок на улицах, продолжавшихся в течение двух дней, силы Временного правительства взяли верх, причем не столько благодаря эффективности своих действий, сколько из-за неподготовленности большевиков к вооруженному выступлению. Те репрессивные меры, которые за этим последовали, показали неуверенность и нерешительность Временного правительства, которое, с одной стороны, хотело подавить и уничтожить своих врагов, а с другой – не было уверено в своих возможностях это сделать. Эти действия явно и весьма контрастно отличались от тех безжалостных, но эффективных шагов, которые предпринял Носке[45] против спартаковцев в Берлине в 1918 и 1919 гг. Большевистские газеты были закрыты; Л. Троцкий, Н. Крупская, А. Коллонтай и другие были арестованы и приговорены к смертной казни; позднее приговоры были смягчены и их, в конце концов, освободили. Ленину пришлось скрываться; в течение трех месяцев вместе с Зиновьевым он находился в Финляндии под видом машиниста. С товарищами по партии он поддерживал связь при помощи тайной переписки.

Керенский после того, как ему удалось на время избавиться от угрозы со стороны большевиков, сконцентрировал усилия на реорганизации правительства. 8 июля ему удалось сформировать кабинет с участием представителей всех партий, за исключением крайне правых и крайне левых: монархистов и большевиков. Генерал Л. Корнилов[46] сменил А. Брусилова на посту Верховного главнокомандующего, и ему было поручено остановить наступление немцев. Сам Керенский 18 июля в обращении к союзникам высокопарно обещал, что Россия приложит все силы для того, чтобы успешно продолжить войну. Однако в этом заявлении просматривались первые нотки того безнадежного фатализма, который становился все более характерен для части социалистических партий, в частности эсеров. Керенский, занявший к этому времени пост премьер-министра, очень хорошо понимал, что единственный его шанс на успех заключался в том, чтобы союзники сами предприняли шаги к немедленному заключению мира и чтобы было безотлагательно созвано Учредительное собрание; при этом он также понимал невозможность и того и другого.

Отношение союзников к Временному правительству очень сильно изменилось в сравнении с той полной радужных надежд благожелательностью, которая была характерна сразу после Февральской революции. Их посольства в Петрограде слали сообщения, полные уныния и подавленности, в которых в мрачных тонах обрисовывалась обстановка неуверенности и замешательства вокруг Временного правительства. В результате отношение союзников все более и более менялось в сторону разочарования, которое перемешивалось с раздражением и досадой, граничащей с откровенным возмущением по поводу происходящего. Свою лепту в подобное отношение внесло, в частности, и то, что в министерство иностранных дел Англии были представлены одна за другой три кандидатуры на пост посла России в Англии; все три были одобрены, но ни один из них в Лондоне так и не появился. Это ничего, кроме раздражения, в Лондоне не вызвало, и единственный ответ, которым было удостоено вышеупомянутое заявление Керенского со всеми его заверениями, которое официально пришло в Лондон как раз в момент проходившей там межсоюзнической конференции, представлял собой ноту, в которой выражался «решительный протест в связи с продолжавшимися в России процессами распада и анархии и непринятием мер по их прекращению». Как ни странно, уже после того, как этот протест был передан, российского временного поверенного в делах попросили высказать свои соображения по этому вопросу.