Россия и Германия. Союзники или враги? - Альфред Мейер, Густав Хильгер

Советское правительство запросило согласие Берлина на назначение Николая Крестинского, одного из старейших членов Российской коммунистической партии, до того времени народного комиссара по финансам, секретаря Центрального комитета партии и одного из пяти членов первого политбюро. Велико же было удивление и изумление советского правительства, когда Копп сообщил, что Берлин отказался объявить Крестинского персона грата по той причине, что он является «слишком известным членом коммунистической партии». Сформулировавший эту фразу Берендт не мог бы выбрать более неуклюжего и менее уместного повода для протеста против назначения Крестинского.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы этот отказ принять Крестинского свел на нет все предыдущие усилия по нормализации германо-советских отношений. Карахан официально заявил мне, что Кремль считает причины, выдвинутые для отказа принять Крестинского, серьезным оскорблением. Германское правительство, заявил он, похоже, все еще не понимает, что коммунистическая партия является правящей партией в России. Крестинский был выбран для того, чтобы представлять его правительство в Германии, как раз потому, что он является выдающимся членом этой партии и поэтому пользуется достаточным влиянием, которое позволит ему продвигать и развивать германо-советские отношения на благо обеих стран. Вместо признания добрых намерений партии и советского правительства, германские власти избрали точку зрения, которую советское правительство и Ленин лично рассматривают как пощечину. Пока Карахан делал мне это заявление, Копп бесцеремонно потребовал от министерства иностранных дел задержать германского представителя в Германии. Вайденфельд должен был вот-вот выезжать из Берлина в Москву, но Копп заявил, что советское правительство может обойтись без его присутствия в Москве, пока дело Крестинского не найдет положительного решения.

Несомненно, что мотивация, стоявшая за отказом Берлина принять Крестинского в качестве представителя РСФСР в Берлине, была для коммунистической партии и советского правительства важным, принципиальным вопросом. С другой стороны, грубая манера, в которой они воспрепятствовали отъезду профессора Вайденфельда в Москву, также нанесла ущерб престижу германского правительства. Сразу после того, как отношения с таким трудом были восстановлены, им, казалось, угрожал новый разрыв.

Моей задачей стала работа над урегулированием конфликта на основе приемлемой для обеих сторон. Поскольку я не мог не считать советские аргументы справедливыми и логичными, это было тем более сложно. К тому же у меня не было убедительных аргументов, когда Наркоминдел объявил, что ничего не может поделать, так как в этом противостоянии свою позицию занял лично Ленин. Поэтому я попробовал воззвать к интеллекту Ленина через посредника и убедить его, что германское правительство не имело намерений оскорбить Советское государство и что неуклюжую формулировку можно объяснить излишним рвением неопытного чиновника. И в этом уроке на тему основ Советской конституции расплачиваться будет не неумелый государственный служащий, а немецкий и русский народы, чьи интересы пострадают, если нормальные отношения не будут восстановлены.