Остров пропавших душ - Ник Пиццолатто (2010)

Моя рука на ее выглядит как настоящая лапа сказочного монстра, но она не убирает своей руки. Ее взгляд впивается в мой здоровый глаз.

– Она не оставила тебя, – продолжаю я. – Все было не так. И никто тебя не бросал.

Тиффани прикрывает рот рукой и вся как будто оседает и рассыпается, как песчаный замок в приливной волне. Я придвигаюсь ближе, и другой рукой обнимаю ее за плечи, так как ничего не могу с собой поделать. Девушка сжимает мои пальцы. Я делаю паузу в своем рассказе, чтобы дать ей привыкнуть к услышанному. Ей ведь придется жить с этим до конца жизни.

Когда она слегка приходит в себя, я приношу ей чай и начинаю вновь.

И рассказываю ей все.

После того как она уходит, я стою на крыльце и смотрю, как она ведет Сэйдж к себе в машину, вполне приличную «Тойоту» золотистого цвета. Оборачивается. Я заставляю себя войти в помещение и закрываю за собой дверь. Вскоре машина отъезжает.

Я представляю себе, как она выгуливает Сэйдж по меловым горам вдоль чистой реки, которая протекает по Остину, и впервые в голову мне не приходит Рокки. Я вспоминаю бриз, ласкающий поверхность озера, и голос моей матери, поющей «Розы бедняка».

Я чувствую себя легко, и мои руки совсем не болят.

Порывы ветра превращают дождевые капли в жалящие дротики, а небо принимает оттенок вдовьего платья на похоронах. Тяжелый воздух полон озона и морской воды. Вдали что-то лопается и трещит. Над океаном блещут молнии, как будто небо проглотило добрую порцию динамита. На горизонте я вижу еще одно темное пятно, гораздо более плотное, поднимающееся на водой в форме чего-то, что никогда не могло бы прийти мне в голову.

Шорох ветвей по закрытым ставнями окнам первого этажа похож на царапанье какого-то животного, которое просится, чтобы его впустили внутрь, и ветер завывает голосом этого существа, низко и протяжно.

Прошло двадцать лет.

А я все боялся, что буду жить вечно.

Благодарности

Мои глубочайшие благодарности Генри Дунову и Колин Харрисон за их веру, советы и работу на благо этой книги.

Я также благодарен Дэвиду Пойндекстеру – ученому, джентльмену и другу всех писателей.