Загадка Рафаэля - Пирс Йен (2005)

— Да ничего я ему не рассказывал! — возмутился Аргайл. — Я, конечно, несколько рассеян, но не сошел с ума. О Мантини-Рафаэле не знала ни одна душа, кроме моего научного руководителя, но ему я не мог не сказать. К тому же он очень порядочный человек, ненавидит спекулянтов и последние годы живет затворником в Тоскане. Нет, Трамертон не мог выдать мой секрет. — Аргайл покачал головой. — Наверное, нужно написать ему о случившемся. История о том, как я пострадал за науку, оказавшись за решеткой, произведет впечатление даже на него. А статья… я, конечно, напишу ее. Но, понимаете, мне необходимо успеть застолбить заявку, а для этого нужно немедленно предпринять какие-то действия. Публикации в приличном журнале можно прождать несколько месяцев. К тому времени всем уже осточертеет слушать про этого Рафаэля. Как только Бирнес удостоверится, что картина настоящая, он сразу же сделает сенсационное заявление для прессы. Прикормленные им искусствоведы начнут публиковать статейки о великолепных шедеврах старых мастеров, и когда интерес просвещенной публики достигнет своего апогея, Бирнес выставит Рафаэля на аукционе «Кристи».

Официант убрал тарелки и принес следующее блюдо. Аргайл посмотрел на него с подозрением.

— На торги съедутся денежные мешки со всего мира, там будут представители самых известных музеев. Какой-нибудь тип вроде Гетти продаст собственную мать, лишь бы заполучить картину. Вы можете представить, по какой цене уйдет Рафаэль? В сравнении с ней цена, по которой были проданы «Подсолнухи» Ван Гога, покажется смехотворной.

— Почему вы так думаете? Ведь это не единственное произведение Рафаэля, он написал десятки полотен.

— Да, но все они с незапамятных времен находятся в собственности музеев или Ватикана и не продаются. И если на аукционе появится новая картина Рафаэля, спрос на нее будет колоссальный. А спрос формирует цену. Даже если это не шедевр, она все равно принесет Бирнесу целое состояние. Тем более с такой романтичной судьбой.

— Следует признать: Бирнес очень удачно вложил свои десять миллионов лир, — заметила Флавия.

— Это деньги, которые он заплатил за картину?! — Аргайл застыл, потрясенный несправедливостью судьбы. — Лучше бы вы мне не говорили. Ведь за такую сумму даже я смог бы ее купить. Ну, пусть не смог бы, но…

Флавия подумала, что у англичанина хорошо развито чувство юмора, хотя и с мрачноватым оттенком. Он был самокритичен и хорошо воспитан, но почему-то пытался скрыть это. Деловой ужин плавно перешел в доверительную беседу. Флавия решила, что с удовольствием встретилась бы с молодым человеком еще раз.

Аргайл наконец сообразил, что слишком долго говорит о себе, и сделал попытку сменить тему:

— Расскажите мне о своей работе. Получаете вы от нее какое-нибудь удовлетворение?

Флавия состроила легкую гримаску.

— Работы невпроворот. Подсчитано, что каждые десять минут пропадает какое-нибудь произведение искусства. При таком положении дел удивительно, как еще остается что красть.

Аргайл заметил, что в Италии, похоже, еще много чего осталось.

— Это-то и плохо. По всей стране разбросаны полуразрушенные церкви и старые виллы, где хранятся никем не учтенные вещи. Но хуже всего то, что в половине случаев пострадавшие даже не заявляют о кражах.

Аргайл обрадовался, когда Флавия достала из сумки сигарету и закурила. Выудив из кармана мятую пачку, он тоже закурил.

— А почему? Что им мешает заявить в полицию?

Она начала перечислять причины, загибая пальцы:

— Во-первых, общая неприязнь к полиции. Во-вторых, неверие в то, что вещь вернут, даже если она найдется. В-третьих, люди боятся, что власти заинтересуются их имуществом и обложат дополнительным налогом. В-четвертых, угрозы со стороны грабителей. А как вы думаете? Если мне предложат выбирать между жизнью и картиной, я предпочту распрощаться с картиной.