Пиво, стихи и зеленые глаза (сборник) - Михаил Ландбург (2006)

– И пальцы тоже… – у неё напряглись глаза, а потом шея.

– Теперь ты как школьница! – сказал он.

– Что?

– Как школьница в ночь перед экзаменом.

У неё напряглись ещё и губы.

Она прошептала:

– Однажды мой муж повесился.

– Вот как?

– Мужчина в жизни женщины всегда испытание.

Он продолжал смотреть на её губы.

– Живые – живут! – сказал он.

– А кто ни жив, ни мёртв?

– Таким на земле не место!

Она отвернула голову.

Вдруг он прошептал:

– Я сказал глупость?

– Мне понравилось!

– Да?

– Скажи глупость ещё!

– Зачем?

– Когда мужчина говорит глупость, он говорит искренне…

– Ты о чём?

– О живых и мёртвых, и о тех, которым не место…

– Я приду ещё! – сказал он.

– Не надо!

– Нет?

– Нет!

– Жаль! – он заглянул в её глаза. Они были сухие и светлые. – Сейчас ты не как школьница, а как богиня!

– Та, что на Олимпе?

– Упаси Бог! – сказал он, подумав: – «Самое опасное в жизни – это оказаться на Олимпе…»

– Это закон?

– Закон!

В дверях она сказала:

– Оставлю Олимп и переберусь на маленькую горку.

– Так-то лучше! – сказал он и поклонился.

Возле домика вдовы лежали две грязные козы и тощий козёл, а по пустырю, заросшему дикой травой, бегал лёгкий белый ветер.

Мое бедное, печальное лето

Даниэлю Клугеру

Когда тебе за пятьдесят, то хозяева норовят как можно быстрее от тебя избавиться, заявив, что сейчас в стране экономическая лажа и ещё всякое такое…

Теперь мне приходится целыми днями мотаться в поисках другой работы, а намотавшись без всякой пользы, брести к центральной автобусной станции, где в одном из киосков давняя знакомая всегда готова угостить рюмкой вина.

Сегодня она вдруг говорит, что мне не мешало бы приобрести новый костюм.

– Как это? – вздрагиваю я.

– Тебе просто необходимы новый пиджак и брюки!

– Сейчас не время! – говорю я. – Теперь в стране экономическая лажа и всякое ещё такое…

– Хотя бы брюки…

Пью и думаю, сколько же это человеку нужно потратить сил и денег, чтобы досыта поесть, оплатить жильё и приобрести диск джазовой музыки, а потом, устав от беседы с самим собой, я кланяюсь знакомой из киоска и бреду домой.

– Ничего? – спрашивает жена.

– Ничего! – отвечаю я.

Жена качает головой и устало улыбается, а я отворачиваю голову, потому что самое для меня печальное, это видеть, как жена устало улыбается.

– Поешь вот! – говорит жена.

Заглядываю в зелёную кастрюльку – на дне три рисовые галочки. «М-м-да…» – думаю я, потому что на прошлой неделе рисовых галочек было три и вдобавок ещё кусочек рыбы.

– Нет аппетита, – говорю я.

– Поешь позже!

– Поешь ты! – смотрю на усталое лицо жены, а потом смотрю на её руки. Кажется, они тоже усталые.

– Пойду и прилягу, – говорю я.

В это лето я заставляю себя засыпать рано, так как иногда удаётся увидеть значительный сон. Например, на прошлой неделе в моём сне звонил телефон.

– Господин Лан? – спросили меня.

– Верно! – признался я.

– Побеспокоить разрешите?

Я разрешил.

– Говорит член комиссии по выборам нового мэра города. Вы ведь голосовать будете?

– Нет! – сказал я.

– Вы против выборов?

– Нет!

– Выходит, голосовать будете?

– Нет!

– Простите, вы господин Лан?

– Да!

Член комиссии по выборам мэра города немного помолчал, а потом вслух предположил:

– Надеемся, вы – гражданин достойный?

– Да! – ответил я. – И моя жена – достойная, и мои дети – достойные, и мои внуки… Они ещё достойнее, чем моя жена и мои дети!..

– Выходит, ваши внуки голосовать уж точно будут!

– Нет!

– Как же так?