Охотник на лис - Марк Шульц, Дэвид Томас (2014)

Когда Дэйв боролся с болгарином (это происходило уже после того, как я вылетел из турнира), я не захотел идти в зал. Я остался в гостинице и смотрел эту схватку по телевизору. Должно быть, телевидение только-только появилось в Монголии, потому что в гостинице было всего несколько черно-белых телевизоров, и борьба была единственным, что показывало телевидение. Транслируя матч Дэйва, они не указывали счет, так что я сам вел счет в уме. В конце поединка у меня получилось, что Дэйв побеждал со счетом 11:3. Однако судья поднял руку болгарина, который победил со счетом 12:11. Я поверить не мог в такой результат! Дэйв встретился также с русским борцом, который, в конце концов, стал чемпионом турнира. Это был поединок почти равных по силам борцов, но судья страшно мошенничал, и Дэйв проиграл.

После этой последней схватки я сел с Дэйвом в укромном месте. Дэйв был так раздосадован своим поражением, что стал молотить себя кулаками по лицу. Когда Дэйв проигрывал, он всегда страшно корил себя.

Тяжело переживать поражения – вот еще чему я научился у Дэйва.

Что-то подобное я наблюдал у корейских борцов в конце первого года моей учебы в университете, когда в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса по программе культурного обмена приехала команда корейских борцов-студентов и меня и Дэйва попросили принять участие в соревнованиях с ними.

Я боролся первым и был повержен тем самым броском через спину с захватом руки и шеи, который создавал мне проблемы с тех пор, как я начал бороться. Я попросил тренера корейцев о схватке-реванше и победил того же самого противника со счетом 20:1. По итогам двух соревнований наша команда выиграла.

Проходя мимо дверей в раздевалку, я услышал рыдания и звуки ударов. Капитан корейской команды выбивал дурь из членов команды бамбуковой палкой, приказав им биться головами о дверцы шкафчиков. Некоторые парни были в крови, и, думаю, все они плакали и стенали так, словно своим проигрышем обесчестили себя.

Посмотрев на это и почувствовав глубину чувство чести и гордости борцов, я сразу же проникся уважением к корейцам.

«Вот что им следует делать, – подумал я. – Вот что буду делать и я».

Учась в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, я дал себе слово никогда больше не проигрывать с крупным счетом. Я хотел сделать проигрыши самым худшим из всех возможных переживаний. Я лупил себя, бился головой о стену, плакал, визжал, рвал на себе одежду, крушил подвернувшиеся под руку неповинные предметы и проявлял свое негодование так, как хотелось. Я рассчитывал на то, что если сделаю проигрыши худшим из переживаний, я никогда больше не совершу ту же самую ошибку. Хорошие борцы должны устранять ошибки.

А потом я впал почти в депрессию, которая продолжалась пару недель. Я глубоко ушел в себя, пытаясь установить, почему я проиграл. Я пытался определить ошибки, которые мне нужно было устранить. Устранив их, я удвою усилия и преданность борьбе.

Проигрыш с разгромным счетом был позором, в позор я превратил и время после проигрыша.

Из поражений я научился большему, чем из побед, потому что поражения обнажали ошибки, которые я хотел больше не совершать.

Выбыв из турнира в Монголии, я начал сближаться с корейскими борцами. Они были дружелюбными ребятами, и наши команды часто ходили вместе в столовую. Я быстро заметил, что корейские борцы держат друг друга за руки. После того как я познакомился с корейцами, некоторые из них стали подходить ко мне и пожимать мою руку. Я пробовал на языке жестов и на ломаном английском объяснить им, что у американцев так не принято. Впрочем, мои слова до них не доходили. Они просто улыбались, говорили что-то по-корейски, махали руками и продолжали держать меня за руку.