Если бы этот чертов идиот не остановился, чтобы послушать… если бы мы не потратили драгоценный час на сон в Геническе! У меня не было ни малейшего понятия, кто эти люди и почему они за нами гонятся, — важно, что они гнались, несясь на полном скаку следом за нами. Четыреста ярдов? Пятьсот? Скорее всего пятьсот, может, даже побольше. Я не мог различить, гусары это или драгуны, но предполагал, что это должна быть тяжелая конница. Дай бог, чтобы так! Я нырнул под полог и сел на заднее сиденье, выглядывая из-под оконного клапана. Нет, дистанция не сокращается. Пока. Преследователи рассредоточились по косе, насколько позволяла ее ширина — правильное решение, так как в колонне задние ряды начнут зарываться в рыхлый снег, разбитый передними всадниками. Ну, уж русской ли кавалерии не знать об этом?

Они не нагоняли нас, но и не отставали тоже. И это не удивительно: верховой может легко перегнать коляску, даже фаэтон, но состязаться с хорошими санями на плотном насте — совсем другое дело. Лошадь с седоком на спине глубоко проваливается в снег, зато идущая налегке способна тянуть сани практически на полном галопе.

Но как долго выдержат наши лошадки такой аллюр? Они уже порядком устали; впрочем, преследователи наши тоже не выглядели шибко бодрыми. Затаив дыхание, я следил за ними сквозь падающий снег. Повалило сильнее? Бог мой, да! Если разыграется метель и мы дотянем до Арабата, то сможем оторваться от них. Но стоило этим мыслям промелькнуть у меня в мозгу, как я почувствовал, что сани немного сбавили ход. Облизывая пересохшие губы, я смотрел на всадников, сосредоточив взгляд на том, что был в самой середине. Я вглядывался, пока перед глазами не пошли круги. Конный только что казался мутным пятном… но нет, теперь я уже различаю очертания головы… Они догоняют нас, понемногу, но догоняют, приближаясь с каждым ярдом.

Это невыносимо. Я бросился к боковине, высунул голову и закричал Исту:

— Они приближаются! Быстрее, идиот! Неужели ты не можешь расшевелить эту падаль?!

Щелкая хлыстом, он бросил на меня взгляд через плечо.

— Не выйдет… Лошади почти выдохлись! Мы слишком тяжелые! Выбрось какой-нибудь груз… еду… Что угодно!

Я посмотрел назад: они явно приближались, так как даже сквозь густой снег различимы стали бледные пятна лиц. Нас теперь разделяло не более двухсот ярдов. Кто-то из них кричал, но слов было не разобрать.

— Чтоб вы сдохли! — заорал я. — Русские ублюдки!

После чего полез в глубь саней, выкидывать наши припасы, дабы облегчить сани. Какие там припасы — одно название: несколько караваев и пара бутылок. Они отправились за борт, не дав видимого эффекта. Полог? Если его скинуть, это может подействовать — хотя бы уменьшит сопротивление ветра. Ломая ногти и шепча сквозь зубы ругательства, я стал возиться с застежками, задубевшими на морозе. Их было восемь, по две на каждой стороне, и мне хватило ума начать с задних и закончить передними, после чего вся эта штуковина сорвалась и закувыркалась по снегу. Быть может, это и помогло, но вряд ли сильно: всадники все приближались — почти незаметно, но неумолимо.

Ледяной ветер резал лицо. Я застонал и выругался, выглядывая, что бы выкинуть еще. Меха? Мы без них замерзнем, да и Валя совсем раздета… Валя! На миг даже я испугался. Но только на миг. Добрых восемь стоунов за раз — это же так облегчит сани! Да и это еще не все. Если они найдут ее, им придется, по меньшей мере, задержаться. Галантные русские джентльмены не бросают в снегу голых девушек. Мы же тем временем получим драгоценные секунды, а выигрыш в весе довершит остальное.