– С ума сойти! – говорит Сьюзи, окидывая капитана взглядом. – Радость просто невероятная, не сомневаюсь. Ах, брось, Бичемп – неужто ты думаешь, я с тобой тут политесы разводить буду? Иди сюда, давай поцелуемся!

Так я и поступил, и был обмусолен по первому разряду, каковую картину Спринг наблюдал, растянув губы в некоем подобии снисходительной улыбки.

– Так где же ты был? Я-то думала, ты давно уже в Англии, и сама туда собиралась! Но идемте же, и расскажи скорее, что привело тебя назад. Ох, меня едва удар не хватил, когда увидела тебя вот так, внезапно!

И тут она в нерешительности замирает, радость в ее прекрасных зеленых глазах потухает, и они начинают стремительно перебегать с одного из нас на другого. Сьюзи была женщиной мягкой, в том, что касалось мужчин, но далеко не дура, а кроме того, имела такой нюх на обман, что любой сыщик ей мог позавидовать.

– Что случилось? – резко спрашивает она и добавляет: – У вас трудности, не так ли?

– Сьюзи, – говорю, – все так плохо, что и не придумаешь.

С минуту женщина молчала, а когда заговорила, первые слова ее были обращены к дворецкому Бруту и заключались в приказе закрыть дверь на засов и не пускать никого без ее разрешения. Потом она проводила нас наверх, в свои личные апартаменты, и совершенно спокойно предложила мне выложить все как на духу.

И только когда я начал рассказывать, до меня дошло все безумие случившегося и риск, которому я подвергаюсь, говоря об этом. Мне пришло в голову ограничиться событиями сегодняшнего вечера и ничего не сообщать о пережитых мной с момента нашего расставания приключениях. Все, что ей известно обо мне, это что я англичанин, сбежавший из американского флота – напел ей в тот момент первое, что пришло на ум. Сидя в своем обитом шелком салоне, она молча, с серьезным лицом, слушала мой рассказ, а Спринг, как в рот воды набравший, расположился рядом на кушетке, положив шляпу на колени. Он был важен и спокоен, как банкир, но я чувствовал в нем скрытое напряжение. Я молился, чтобы Сьюзи поверила нам, ибо один Бог знает, что выкинет этот умалишенный, если ей взбредет в голову выдать нас. Но волнения были напрасны: когда я закончил, она посидела с минуту, теребя кисти на кричаще-ярком покрывале кровати, потом говорит:

– Никто не знает, что вы здесь? Отлично, значит, у нас есть время все обдумать и не натворить глупостей, – Сьюзи задумчиво посмотрела на Спринга. – Вы ведь тот самый Спринг – работорговец, не так ли?

«Ох, Моисей, – думаю, – ну, влипли». Но он подтвердил, и она кивнула.

– Мне довелось приобрести нескольких из ваших гаванских красоток, – говорит. – Отличные девочки, первый сорт.

Потом Сьюзи позвонила слуге и приказала принести еды и вина. Наступившую тишину неожиданно нарушил Спринг.

– Мадам, – заявляет. – Наша судьба – в ваших руках.

Это факт мне казался до оскорбительного очевидным, но Сьюзи снова кивнула, теребя свою длинную серьгу.

– Это была самозащита, говорите? Он преградил вам путь, началась заваруха, у него оказался пистолет?

Спринг сказал, что все в точности так и было, и она помрачнела.