Неаполь – город миллионеров - де Филиппо Эдуардо

АМЕДЕО. И все из-за того, что случилось на прошлой неделе?

МАРИЯ РОЗАРИЯ(имея в виду донну Виченцу). Она нахалка, лгунья, интриганка… Когда она приходила к нам, мама угощала ее кофе, да еще, бывало, даст что-нибудь для ее маленькой обезьянки — дочки — то старое платьице, то свежее яичко… Да что говорить, мама у нас иногда все видит насквозь, а то словно слепая… Донна Виченца познакомилась с человеком, который перепродавал нам кофе, а потом добилась, что он ей стал носить… Теперь она не только устроила у себя кофейню совсем рядом с нами, но и берет за чашку кофе по две с половиной лиры. На пол — лиры дешевле.

ДЖЕННАРО(из каморки). «Гран Кафе Италия» конкурирует с «Гамбринусом»!

МАРИЯ РОЗАРИЯ(не обращая на него внимания). И еще говорит всем, что у нас кофе с суррогатом!

ДЖЕННАРО(оттуда же). Постой… Не «у нас», а у вас. У твоей матери… Я бы этого не позволил… С этим делом сиди и дрожи: полиция, карабинеры, фашисты…

МАРИЯ РОЗАРИЯ. Ну да… если бы мы слушали вас, то умерли бы с голоду!

ДЖЕННАРО. Скажи лучше — жили бы честно…

МАРИЯ РОЗАРИЯ. А что, разве продавать кофе — нечестно?

АМЕДЕО. Если мы не будем, то сотни других людей этим займутся… Вон ведь Виченца тоже стала продавать кофе.

ДЖЕННАРО. На прошлой неделе на Понте ди Мола один синьор прыгнул вниз головой с четвертого этажа…

АМЕДЕО. При чем здесь это?

ДЖЕННАРО. Почему бы и тебе не прыгнуть?

АМЕДЕО. Папа, вы не понимаете некоторых вещей… Вы человек другого века.

Мария Розария делает брату знак, словно говоря: «Не обращай на отца внимания».

И все же отец верно говорит!

ДЖЕННАРО. Верно говорю, правда? Тебе сестра сделала знак: «Но слушай, мол, его…» Потому что я надоедлив, ничего не понимаю… Бедные вы… Пропащее поколение… (Небольшая пауза.) Я хочу спросить у тебя… Вот вы продаете кофе по три лиры за чашку. А контрабандист, который приносит вам кофе, где его достает? Разве он тем самым не лишает кофе клиники, госпитали, частные больницы?

АМЕДЕО. Папа, помолчите… Вы вечно говорите не то, а сейчас ну уж совсем как ребенок… Ну какие там клиники и военные госпитали! Товары попадают прямо в дома начальства! Кто принес нам вчера пять кило кофе по семьдесят лир? Разве не офицер фашистской милиции? Мама еще не хотела брать: боялась, что это провокатор. А вы тут «лишает»… Если бы те, которые у власти, действовали по — честному, тогда только последний негодяй осмелился бы разговаривать с вами так, как я теперь… Но когда видишь, что те, кто должен был подавать хороший пример, это всего лишь шайка мошенников… тогда всякий скажет: «Хочешь знать правду… Ты ешь досыта, набиваешь себе брюхо, а я умираю с голоду? Ты крадешь? Ну и я буду красть! Каждый устраивается, как может!»

ДЖЕННАРО. Ну нет, пока я в доме, ты не будешь красть!

АМЕДЕО. Да это я так, к слову…

Ссора в переулке почти совсем утихла.

Выпью-ка я кофе, да и закушу. (Достает из шифоньера большую сковороду, накрытую перевернутой тарелкой, ложку и кусок черствого хлеба.)

Мария Розария косо смотрит на него.

(Заметив это, резко.) Чего ты? Это моя вчерашняя порция макарон.

МАРИЯ РОЗАРИЯ. А я тебе ничего не говорю!

АМЕДЕО(подходит к столу, садится, готовясь есть, но, подняв тарелку, видит, что сковорода пустая). А где же макароны?

МАРИЯ РОЗАРИЯ. Откуда я знаю?

АМЕДЕО(вне себя). Вчера вечером я нарочно оставил свою порцию, чтобы съесть сегодня утром… (С подозрением смотрит в сторону каморки Дженнаро.) Кто же их съел? Папа, вы съели?

ДЖЕННАРО. А разве это были не мои?

АМЕДЕО(в отчаянии). Я сказал, что уйду из этого дома! Да-да… с такой еды ноги протянуть можно! (К Дженнаро.) Вы ведь съели вчера вечером свою порцию?!

ДЖЕННАРО(тоном убежденного в своей правоте человека). Чего ты от меня хочешь? Я не помню. Моя… твоя… Каждый устраивается, как может!

АМЕДЕО. Я не понимаю… вы что, ночью тоже едите? Вы специально для этого просыпаетесь?