Мозг прирученный. Что делает нас людьми? - Брюс Гуд (2014)

Можно ли приложить понятие «одомашнивание» к эволюции человека? Еще молодым исследователем в Еарварде Хееру довелось присутствовать на обеде, где известный приматолог с факультета антропологии Ричард Рэнем рассказывал, что бонобо — карликовый вид шимпанзе, известный тем, что при разрешении конфликтов первым делом прибегает к сексу, — представляет собой эволюционную загадку, поскольку обладает целым рядом необычных черт, отсутствующих у собственно шимпанзе. Хеер понял, что все это верно и по отношению к одомашненным черно-бурым лисам. Чем больше он думал о сходстве между одомашненными животными и бонобо и о том, как те отличаются от шимпанзе, тем больше убеждался, что этот подвид приматов самоодомашнился. Все свидетельствовало в пользу такой гипотезы. Путь развития, который прошли социальные группы бонобо, вывел на первый план не агрессию, а социальные навыки и умение мириться. Если это работает для бонобо, то почему не могло сработать для человека? В конце концов, человек тоже примат с очень хорошо развитой способностью к социальному взаимодействию. Позже Хеер написал: «Свойственный человеку уровень гибкости в использовании социальных сигналов других людей мог появиться в процессе эволюции рода человеческого только вследствие появления видоспецифичных социальных эмоций, которые обеспечивают мотивацию внимания к поведению других особей и, как следствие, коммуникативные намерения во время совместных действий». Иными словами, необходимость в более социальном поведении и сотрудничестве изменила когда-то работу мозга гоминид.

Эта старая идея в последнее время привлекла ученых благодаря новым исследованиям и потенциальным механизмам. Впервые она появилась еще в XIX в. под маской социального дарвинизма — идея о том, что совместная жизнь создавала селективное давление, постепенно изменявшее природу человека. На первый взгляд гипотеза о том, что мирная совместная жизнь заставляла мозг человека изменяться, а тем более уменьшаться, кажется нелепой. В конце концов, человек начал цивилизоваться не 20 тыс. лет назад, а гораздо раньше; существует немало примеров более ранних обществ, религий, искусства и культуры.

Недавнее открытие на индонезийском острове Флорес каменных памятников возрастом до миллиона лет позволяет предположить, что когда-то этот остров населяли отдаленные предки человека — гоминиды вида Homo erectus. Если предположение подтвердится, это будет означать, что Homo erectus должен был обладать значительными мореходными навыками, невозможными без когнитивных способностей и социальной кооперации — ведь острова разделяет значительное водное пространство, а организовать далекое путешествие по открытому морю на примитивном плоту очень и очень непросто.

Очевидно, наши предки хорошо умели общаться и сотрудничать задолго до конца последнего ледникового периода. Но примерно в это время произошел резкий скачок численности населения, который мог стать дополнительным «аргументом» в пользу адаптации к совместному проживанию в больших группах. Анализ истории нашего биологического вида говорит, что население трех континентов значительно выросло задолго до неолитического периода, начавшегося примерно 12 тыс. лет назад. Когда массы льда, покрывавшие северные континенты, примерно 20 тыс. лет назад начали таять, демография нашего вида стремительно изменилась, породив социальную среду, для успешного ориентирования в которой требовался повышенный уровень социальных навыков. Должно быть, процесс отбора по социальным качествам стартовал сотни тысяч лет назад, когда наши предки-гоминиды впервые начали сотрудничать. Тогда же, вероятно, начали появляться и первые признаки одомашнивания, но с окончанием ледникового периода, когда люди стали селиться вместе, этот процесс мог резко ускориться.