Двор Карла IV. Сарагоса - Бенито Перес Гальдос (1893)

– А если бы я имел иные, то разве ты могла бы сидеть передо мною так спокойно?

– Успокойся, сеньор Отелло. Знаешь ли, ты мне страшен!

– В Эскуриале этот молодой человек хвалился перед всеми, что ты его любишь, – сказал Исидоро, устремив на нее такой пристальный взгляд, как будто хотел проникнуть в самые тайники ее души.

– Если ты будешь так вести себя, то я уйду сию же минуту, – не без смущения произнесла она.

– Я получил несколько анонимных писем. В одном из них говорилось, что этот молодой человек написал тебе письмо в день своего ареста и что ты ответила ему. Во всяком случае, я знаю, что он за тобой ухаживает и бывает у тебя в Мадриде. Не желаешь ли ты дать мне на этот счет объяснения?

– Ах, у меня есть страшный враг, который, вероятно, и есть автор этих анонимов.

– Кто это?

– Я уже тебе как-то об этом говорила. Это Амаранта; за ее ненавистью скрывается к тому же гнев другой, более высокой сеньоры. Всем придворным дамам слишком надоело быть свидетельницами постоянных скандалов и неприятностей при дворе, потому мы и отдалились от трона. Я тебе не говорила о причинах этой ссоры, но теперь скажу, и не сердись, если ты услышишь имя этого Маньяры, которого ты так боишься. Маньяра, кажется, сыграл роль библейского Иосифа, отказавшись от милостей одной сеньоры, которая теперь мстит ему за это. В то же время этот молодой человек стал ухаживать за мною, и оскорбленная женщина перенесла свою ненависть на меня, хотя я и не подозревала, что Маньяра меня любит. Я никогда не обращала внимания на этого человека. Против меня начали страшно интриговать, уволили с мест рекомендованных мною лиц и всеми силами старались погубить меня. Видя такое незаслуженное преследование, я перешла на сторону принца Астурийского, предложила ему мою помощь и горжусь этим. Тебе я могу признаться в этом без всякого страха: долгое время я была посредницей для переписки между каноником Эскоиквисом и французским посланником; в моем доме они и собирались для тайных переговоров. Я одна знала все тайны, которые недавно выдал принц, я знала о его проекте жениться на одной из принцесс королевской крови, я знала, что герцог дель Инфантадо ждет только письменной резолюции Фердинанда, чтобы свергнуть с престола короля… Словом, я знала все.

– То, что ты мне говоришь, кажется мне невероятным, – сказал Исидоро. – Если это справедливо, то почему же тебя открыто не преследуют, почему тебя освободили через полчаса после ареста?

– Я знала, что меня не тронут. Я уже, кажется, рассказывала тебе, что когда короли примирились с Годоем и вторично призвали его ко двору, на меня были возложены все переговоры. Я знаю такие тайны, обнародование которых страшно пугает некоторых личностей. В моих руках есть очень важные документы и письма, компрометирующие кое-кого. Это было лет пятнадцать тому назад. Амаранта уже год как овдовела, когда я совершенно неожиданно узнала тайну ее молодости, которую рассказала мне одна незнакомая женщина, жившая тогда в окрестностях Мансанареса. Я тебе рассказывала об этом, да это ни для кого и не тайна. До выхода замуж за графа Амаранта была безумно влюблена в одного молодого человека и имела от него дочь; я даже не знаю, жива ли она…

– Ты мне никогда этого не рассказывала.

– Родители Амаранты постарались скрыть ее позор; ее возлюбленный принадлежал к одной из знатных фамилий Кастилии. Он служил в Мадриде и бежал во Францию, где и был убит во время революции.

– Ты мне рассказала интересную новеллу, – заметил Исидоро, – но ты слишком отдалилась от нашего первоначального разговора. В конце концов, ты призналась только в том, что Маньяра ухаживал за тобою.

– Да, но я никогда не отвечала ему на его увлечение; он не существовал для меня. Твоя ревность сделает так, что теперь я обращу на него внимание.

– Ты меня не проведешь, нет; я имею доказательства, что ты любишь этого человека. О, если мои подозрения оправдаются!.. Я ведь знаю, что ты превосходная актриса!