Проверка верности - Джорджетт Хейер (1934)

– Вы ненасытны, мой дорогой мальчик. – Заметив пачку бумаг в руках мистера Гисборна, милорд вздохнул. – Что теперь? – с отвращением осведомился он.

– Я полагал, сэр, что вы захотите взглянуть на эти отчеты из Миринга, – предположил мистер Гисборн.

– Ни в малейшей степени, – ответствовал его светлость, прислонясь широким плечом к камину.

– Очень хорошо, сэр. – Мистер Гисборн отложил бумаги в сторону и неуверенно продолжил: – Вы не забыли, что сегодня в парламенте состоятся дебаты, в которых вы примете участие?

Казалось, его светлость не обратил на эти слова никакого внимания: он с сосредоточенным видом созерцал в монокль, подвешенный на длинной ленте, один из своих ботфортов (поскольку был одет для верховой езды), но уже в следующий миг с легким изумлением поинтересовался:

– В которых я приму что, Арнольд?

– Я побеспокоился о том, чтобы вы приняли участие в них, милорд, – сказал ему мистер Гисборн, защищаясь.

– Боюсь, вы перебрали накануне, дорогой мой. А теперь скажите-ка, не обманывают ли меня глаза: на лодыжке появился первый намек – совсем ничтожный – на то, что, боюсь, называется провисанием?

Мистер Гисборн весьма поверхностно оглядел сверкающий ботфорт его светлости.

– Ничего не вижу, сэр.

– Ну же, Арнольд, перестаньте! – мягко сказал граф. – Уделите мне толику своего внимания, умоляю вас!

Мистер Гисборн уловил насмешку в глазах милорда и невольно улыбнулся.

– Сэр, я полагаю, вам следует пойти. Дело важное! В Нижней палате…[9]

– Иногда я испытываю легкое неудобство, – задумчиво пробормотал граф, по-прежнему разглядывая собственную ногу. – Решено: придется вновь менять сапожника. – Он выпустил из рук монокль, закачавшийся на ленте, и повернулся, чтобы теперь обозреть в зеркале свой шейный платок. – Кстати! Напомните мне, Арнольд, что в три пополудни я должен быть у леди Уинвуд. Это довольно важно.

На лице мистера Арнольда не дрогнул ни один мускул.

– Слушаюсь, сэр!

– Да, довольно важно. Думаю, подойдет новый наряд – двубортный сюртук красновато-коричневого цвета. Не слишком мрачно для такого случая? Знаете, голубой бархат кажется мне более подходящим. И парик «лисий хвост»?[10] Помню, вы предпочитаете catogan[11], но вы ошибаетесь, мой дорогой мальчик, несомненно ошибаетесь. Волосы, уложенные волнами спереди, придают ощущение тяжести. А я уверен, вам бы не хотелось, чтобы я выглядел тяжеловесно. – И он щелчком встряхнул пену кружев у себя на запястье. – Кстати, я ведь ничего вам не сообщил, не так ли? Так вот, Арнольд, знайте, что я рассматриваю возможность сочетаться браком.

Мистер Гисборн застыл как громом пораженный.

– Вы, сэр? – тупо переспросил он.

– А почему бы и нет? – осведомился его светлость. – Или у вас имеются возражения?

– Возражения, сэр? У меня? Я всего лишь удивлен.

– Моя сестра, – счел своим долгом пояснить его светлость, – считает, что мне пора обзавестись супругой.

Мистер Гисборн питал большое уважение к сестре графа, но ему еще предстояло уяснить, что наконец хоть какой-то из ее советов был принят им во внимание.

– Действительно, сэр, – сказал он и неуверенно добавил: – Это мисс Уинвуд?

– Мисс Уинвуд, – милостиво согласился граф. – Теперь вы понимаете, почему так важно, чтобы я не забыл явиться на Саут-стрит к… я сказал к трем часам?

– Непременно напомню вам об этом, сэр, – сухо откликнулся мистер Гисборн.

Дверь отворилась, и вошел привратник в голубой ливрее.

– Милорд, вас желает видеть дама, – неуверенно произнес он.

Мистер Гисборн обернулся и уставился на слугу с немым удивлением, потому что, сколь бы обширны ни были способы развлечения Рула, его inamoratas[12] никогда не навещали его на Гросвенор-сквер.

Граф приподнял брови:

– Боюсь, очень боюсь, что вы – как бы это сказать деликатнее? – совершили маленькую глупость, друг мой. Но, быть может, вы все-таки ответили, что меня нет дома?