Корабли на суше не живут - Артуро Перес-Реверте (2015)

Извините, что немного, как говорится, растекаюсь мыслию по древу. Да, благодарю вас, еще немного, не откажусь, джин превосходный. Я уже говорил, что предполагал рассказать о мужчинах и женщинах, встретившихся мне в моих бесчисленных странствиях, где я свершал открытия и испытывал опасности, венцом коих для героев и, следовательно, для читателей становятся счастье или разочарование, слава или катастрофа, но кроме того и в любом случае — познание себя самих и мира, где мы живем, боремся и умираем. Должен сказать, попадались мне разные и всякие, такие и этакие, всех мастей, сортов и типов: встречал я героев невольных и добровольных, общительных, замкнутых, шарлатанов, умников, дурней, тех, кто пресытился жизнью, и тех, кто будет цепляться за нее до последнего. Впрочем, и в реальности, на этой террасе сингапурского отеля, где мы сейчас ведем беседы, происходит то же самое. Беседы об искателях приключений malgré eux, как сказали бы французы, то есть поневоле — какими были, например, Робинзон Крузо, не отличавшийся даже отвагой (я, к слову сказать, терпеть не могу этого жалкого англосакса, который превратил в слугу товарища, посланного ему судьбой), или, скажем, более симпатичный Лемюэль Гулливер. Или о потерпевших кораблекрушение детях из «Кораллового острова»[42] или «Повелителя мух». Или о Паспарту, лакее флегматичного Филеаса Фогга. Или о докторе Питере Бладе, оказавшемся в рабстве на Антильских островах, или о другом англичанине, Рудольфе Рассендиле, так опрометчиво отправившемся в Зенду, или о братьях Майкле, Джоне и Дигби Жестах[43], или о самом юном изо всех невольных героев, о младенце Джоне Клейтоне III, больше известном как Тарзан, Человек-обезьяна и по очевидным причинам прославившемся под этим именем на весь мир. Не забудем и про животных, которые постоянно становятся героями против воли, о животных, занятых выживанием, — о собаках Джерри и Баке, о кролике Землянике (и плюньте в глаза тому, кто скажет, что «Обитатели холмов» — не приключенческий роман) или — в контексте экологическом и постмодернистском — о том самом-рассамом Белом Ките, который в конце концов хочет лишь, чтобы его оставили в покое, и убивает защищаясь. И вы согласитесь со мной, господа, что герой этого типа как никакой другой позволяет читателю спроецировать на него себя, ибо когда нормальные, обычные существа, как вы и я, — включая животных — вдруг попадают в невообразимый замес, читатель думает: «Ох и ничего себе! Ведь такое могло бы произойти и со мной».