Из разговоров с Сарой и Алексом я узнала примерно о таком же единодушии общественного мнения в Канаде: телевидение и газеты говорили о том, как скорбит общественность от безвременной утраты такого достославного деятеля, затушевывая его недостатки и доводя его творческие достижения, его Богом отпущенные таланты до гипертрофированных размеров.

Какими же ханжескими должны были казаться эти дифирамбы тем, кто видел его в неприглядные моменты жизни: коллегам и конкурентам, испытавшим, мягко говоря, его бестактное поведение и вынужденным терпеть уничижительную критику их работ, мужьям-рогоносцам, дававшим ему заказы, стоимость которых включала и их жен, брошенным любовницам, сломленным проигрышем в большой игре. Но, возможно, никто из них не пострадал от Галеа больше, чем молодая женщина, покинутая, как Ариадна, своим бессердечным возлюбленным.

* * *

На следующее утро у нас с Мариссой состоялся доверительный разговор на кухне. Я договорилась встретиться с ней пораньше, сославшись на необходимость привести в порядок счета по платежам. Ведь никто из нас и понятия не имел, что делать дальше, поскольку собственник, временно приютивший нас в своих хоромах, был мертв, а его жена без вести пропала. Встал вопрос об оплате счетов за воду и свет. По совету Роба я решила связаться с адвокатами Галеа относительно вопросов, связанных с недвижимостью и семьи Фарруджиа. Счета Дейва Томсона за переправку мебели не могли быть оплачены до оглашения завещания Галеа.

Затем мы с Мариссой проверили все квитанции и обсудили мои дальнейшие планы. Продвигаясь к самому главному в своей беседе, я как можно деликатнее рассказала ей о том, что мы с Робом узнали вчера в Меллихе. Долгое время женщина смотрела в окно, не произнося ни звука, но, когда заговорила, слова полились из нее нескончаемым потоком.

— Я ждала его очень долго, — начала Марисса. — Даже после замужества, даже после рождения Энтони. Я, знаете ли, считала, что мы прекрасная пара. Мы были вместе около трех лет. Я помогала ему с учебой — он никогда не садился за учебники один, и думала, что он приедет за мной, как обещал, и заберет в свою новую восхитительную жизнь в Америке. Но, конечно же, он не вернулся. Сначала он просил меня уехать с ним тайно. Я помню, с каким восторгом он живописал наше будущее. Он сказал, что как только мы доберемся до Канады, напишем моим родителям о нашей женитьбе, а когда накопим денег, возьмем их к себе. У Марка были грандиозные планы. Но я боялась, что это убьет моего отца. Я была единственным ребенком, обожаемым и немного избалованным, как Энтони. Я не могла уехать. И хотела, чтобы у нас была свадьба, настоящая свадьба. Поэтому Марк уехал один. Он сказал, что напишет, пришлет мне свой адрес, как только устроится, но письма я так и не получила.

Мне больно было смотреть на Мариссу. Бледное лицо женщины говорило о пережитом.

— Какое-то время я заблуждалась, думая, что с ним произошло что-то неладное, но сердце подсказывало мне, что это не так. Он ничего не знал об Энтони. Я и сама не знала, что беременна, а затем он уехал. — Марисса, перекрестившись, продолжила: — Иосиф спас мою честь. Он очень добрый, вы же знаете. К тому же мой муж честен и надежен. Со временем я стала высоко ценить эти качества в людях.

Я не прерывала ее монолог, дав ей возможность выговориться.