Миранда - Нора Робертс (1998)

Это была фигурка женщины в расцвете своей красоты, отдающей отчет в силе этой красоты. Гибкое тело чуть откинуто назад, руки подняты, но уж никак не в молитвенном порыве, отметила про себя Миранда. Глаза полузакрыты от чувственного удовольствия, губы изогнуты в лукавой улыбке.

Она стояла на цыпочках, будто собиралась прыгнуть в душистую воду бассейна. Или упасть в руки любовника.

Статуэтка буквально дышала чувственностью, и на какое-то мгновение Миранде показалось, что фигура женщины излучает тепло, словно живая.

Патина, покрывавшая бронзу, свидетельствовала о почтенном возрасте статуэтки, но ведь патина может иметь и искусственное происхождение. Миранда прекрасно это знала. Но стиль художника подделать невозможно, разве только сымитировать.

– Это, несомненно, знаменитая Смуглая Дама, – наконец сказала Миранда. – Да, это – Джульетта Буэнодарни. В этом нет никаких сомнений. Я видела множество ее портретов и скульптурных изображений. Но об этой статуэтке я никогда прежде не слышала. Вряд ли я могла пропустить сведения о ней.

Элизабет же внимательнейшим образом изучала не статуэтку, а лицо дочери. Волнение, радость, вспыхнувшие на нем, были тут же спрятаны под маской невозмутимости. Все шло именно так, как и предполагала Элизабет.

– Но ты ведь не сомневаешься относительно возраста статуэтки?

– Я-то не сомневаюсь. Но сейчас у меня еще нет достаточных оснований утверждать, что она относится к пятнадцатому веку. – Миранда, прищурившись, разглядывала статуэтку. – Любой одаренный студент школы живописи мог скопировать это лицо. Я сама это делала неоднократно. – Она поскребла ногтем сине-зеленую патину. Поверхностный слой был достаточно плотный, но этого мало для окончательного вывода.

– Я начну прямо сейчас.

* * *

В лаборатории звучала музыка Вивальди. Стены помещения были выкрашены в бледно-салатовый цвет, на полу – белый, без единого пятнышка линолеум. Как в больнице. Каждое рабочее место в идеальном порядке, на столах – микроскопы, компьютерные мониторы, склянки, банки, лотки с образцами. Никаких личных вещей вроде семейной фотографии в рамочке или безделушек.

Все сотрудники в белых накрахмаленных халатах, с черной вышитой эмблемой «Станджо» на нагрудном кармане.

Разговоры велись тихо и только при крайней необходимости. Лаборатория работала как единый, прекрасно отлаженный механизм.

Элизабет требовала неукоснительного соблюдения порядка, а ее бывшая невестка Элайза знала, как этого добиться.

В доме, где Миранда выросла, была примерно такая же атмосфера. Для теплого семейного очага она не очень подходила, а вот для нормального рабочего процесса – в самый раз.

– Ты давно здесь не была, – сказала Элизабет. – Но Элайза напомнит тебе, как у нас организована работа. Разумеется, у тебя свободный доступ во все отделы лаборатории. Я дам тебе коды и пропуск. А сейчас за дело.

Миранда изобразила вежливую улыбку, когда оторвавшаяся от микроскопа Элайза поднялась им навстречу.

– Рада тебя видеть, Миранда, добро пожаловать во Флоренцию.

Элайза говорила негромко, но сразу было слышно, что голос у нее – звучный и глубокий.

– Привет, Элайза. Как поживаешь?

– Прекрасно. Много работаю. – Элайза ослепительно улыбнулась и энергично тряхнула руку Миранды. – Как Дрю?

– Не то чтобы прекрасно, но – много работает. – Миранда невольно поморщилась, когда Элайза пожимала ее руку.

– Извини, ради бога. – Элайза повернулась к Элизабет. – Вы сами проведете экскурсию или это сделать мне?

– Не надо никаких экскурсий, – ответила вместо матери Миранда. – Все, что мне нужно, это халат, микроскоп и компьютер. И еще фотографии и рентгеновские снимки, конечно.

– А, вот и ты!