Свидетель смерти - Нора Робертс

– Доктор Мира, вы не могли бы некоторое время побыть здесь вместо меня? – Не дожидаясь ответа, она пошла в левую часть сцены, где стоял Рорк. – Расскажи мне о ноже, который используется в последней сцене.

Рорк пожал плечами:

– Обычный бутафорский нож. Когда прижимаешь лезвие к твердой поверхности, оно уходит в рукоятку.

– На сей раз не ушло, – пробормотала Ева. – Как зовут убитого?

– Ричард Драко. Очень талантливый актер. Был… – поправился Рорк.

– Ты хорошо его знал?

– Нет, не очень. Встречались несколько раз на приемах. Но с его творчеством я был знаком хорошо. – Рорк засунул руки в карманы и принялся раскачиваться на каблуках, глядя в ту сторону, где, теперь уже лицом вверх, лежал Драко с широко открытыми остекленев­шими глазами. – Он получил кучу премий, о нем взах­леб писали газеты… Драко на протяжении многих лет считался признанной звездой сцены и кино, но пользо­вался репутацией человека высокомерного, со сложным характером. Волочился за женщинами, баловался нар­котиками…

– А женщина, которая его убила, – кто она?

– Айрин Мансфилд. Блистательная актриса. Ред­кий тип: очень уравновешенна и фанатически предана искусству. В театральных кругах ее чрезвычайно уважа­ют. Она живет и работает преимущественно в Лондоне, но ее убедили переехать в Нью-Йорк, чтобы играть в этом спектакле.

– Кто убедил?

– Частично – я. Мы знакомы уже несколько лет. Нет, – добавил Рорк, снова сунув руки в карманы, – я с ней никогда не спал.

– Я об этом не спрашивала.

– Нет, ты спросила. Взглядом.

– Ну хорошо, если так, давай поговорим на эту те­му. Почему же ты с ней не спал?

Губы Рорка изогнулись в насмешливой улыбке.

– Сначала она была замужем. А потом, когда осво­бодилась, женился я. – Рорк прикоснулся пальцем к ямочке на подбородке Евы. – А моя жена страшно не любит, когда я сплю с другими женщинами. Она на этот счет очень сурова.

– Я это учту. – Немного подумав, Ева добавила: – Ты знаком с большинством этих людей – или, по крайней мере, имеешь достаточно ясное представление о том, что они собой представляют. Поэтому чуть позже я хочу с тобой поговорить. – Она вздохнула. – Официально,

– Конечно, лейтенант, – шутливо козырнул Рорк. – Как, по-твоему, есть вероятность того, что это был не­счастный случай?

– Всякое может быть. Мне нужно осмотреть нож, но я не могу прикоснуться к нему, пока не приедет эта чертова Пибоди с набором инструментов. Может, пой­дешь туда, посмотришь, как там дела, и проконтроли­руешь своих людей? И будь внимателен.

– Ты просишь меня помочь тебе в официальном полицейском расследовании?

– Нет, не прошу. – Несмотря на печальные обстоя­тельства, Ева не смогла удержаться от улыбки. – Я про­сто посоветовала тебе быть внимательным. – Она постучала пальцем ему в грудь. – И не вздумай вмеши­ваться в мои дела. Я сейчас на службе.

Ева обернулась, поскольку услышала тяжелый то­пот, который могли издавать только полицейские бо­тинки. Даже отсюда, с противоположной стороны сце­ны, было заметно, что Пибоди являет собой образец служаки: зимняя шинель застегнута до самого горла, фуражка на темных прямых волосах сидит идеально – именно под тем углом, который указан в уставе.

Направившись навстречу друг другу с разных кон­цов сцены, они встретились посередине.

– Добрый вечер, лейтенант. Здравствуйте, доктор Мира. – Посмотрев на труп, Пибоди сложила губы тру­бочкой. – Да, неприятный подарок к открытию театра.

Ева взяла набор с инструментами, который принес­ла Пибоди, и покрыла руки специальным составом, чтобы ни на чем не оставлять своих отпечатков.

– Начинай запись, Пибоди, – скомандовала она.

– Есть, шеф.

От театральных юпитеров исходил жар, поэтому Пибоди сняла шинель, аккуратно сложила ее и повесила на ближайший стул, а затем достала диктофон и вклю­чила его.

Ева начала диктовать: