Свидетель смерти - Нора Робертс

– Так-так… – Ева взяла из рук женщины полиэти­леновый пакет и, сложив губы трубочкой, стала рас­сматривать лежавший внутри нож. Прикоснувшись пальцем к кончику лезвия, она почувствовала, как оно убирается внутрь рукоятки. – Где же вы это нашли, мисс Ломбовски?

– В гримерной Айрин Мансфилд. Я прибиралась там, подвинула вазу с красными розами, а в ней вдруг что-то звякнуло.

– Отлично! Вы просто молодец!

– Спасибо, лейтенант.

– А не знаете ли вы, где сейчас мисс Мансфилд?

– Она в комнате для сбора труппы.

– Там есть еще кто-нибудь или она одна?

– Нет, мэм, она не одна. С ней… ваш муж.

Ева долго смотрела на пакет с ножом, потом подня­ла глаза на уборщицу.

– Что ж, продолжайте заниматься вашей работой, Ломбовски.

Ева вышла в коридор и тут же наткнулась на Пибоди.

– Хорошо, что ты еще не ушла. На сегодня планы меняются. – Ева показала помощнице бутафорский нож. – Уборщица нашла это в гримерной Мансфилд. Он был спрятан в вазе с цветами.

– Вы намерены арестовать ее?

– Нет смысла: адвокаты отберут ее у меня раньше, чем мы с ней успеем войти в Управление полиции. Ин­тересная складывается ситуация, не правда ли, Пибоди? Она убивает Драко на глазах у заполненного до отказа зала, а затем прячет бутафорский нож в собственной гримерке. Либо чертовски глупо, либо дьявольски ум­но! – Ева повертела пластиковый пакет в руках. – Да­вай-ка послушаем, что расскажет нам об этом она сама. Где находится комната для сбора труппы?

– Этажом ниже. Мы можем спуститься по лестнице.

– Скажи, Пибоди, ты что-нибудь знаешь об арти­стической жизни? – по дороге спросила Ева.

– Конечно, босс, у меня чуть ли не вся семьи имеет отношение к искусству. Моя мама играла в любитель­ском театре, уже когда была беременна мной. Два моих кузена тоже актеры – правда, не на главных ролях, но иногда даже снимаются в кино. А моя прапрабабушка…

– Хватит, хватит! – торопливо прервала ее Ева. – Удивляюсь, как ты не устаешь от общения с таким ог­ромным количеством людей!

– Я люблю людей, – жизнерадостно ответила Пи­боди.

– За что, интересно?

Поскольку риторические вопросы не требуют отве­тов, Пибоди промолчала. Они дошли до самого низа ле­стницы, и Пибоди уверенно повернула налево. Затем, продолжая тему, она сказала:

– Вы тоже их любите, лейтенант. Вы только прики­дываетесь брюзгой.

– Я и есть брюзга. Вот что, если Мансфилд отобьет­ся от меня с помощью своих адвокатов, я хочу, чтобы ты прилипла к ней, как пластырь. Если она поедет домой и останется там, вызови двоих патрульных, чтобы они глаз не сводили с ее жилища. У нас достаточно ос­нований для того, чтобы установить за ней круглосуточное наружное наблюдение. Я хочу знать все: где она бы­вает, что делает.

– Хотите, я выясню всю ее подноготную с первого дня жизни?

– Нет, этим я займусь сама.

Ева потянула на себя дверь, за которой находилась комната для сбора труппы. Здесь проходили совещания, читки и другие мероприятия, которые требовали уча­стия сразу всех артистов. Как и все, к чему прикасалась рука Рорка, это помещение блистало роскошью. Оче­видно, Рорк считал, что талант заслуживает комфорта, и не поскупился на расходы. Бархатные диваны, эле­гантные журнальные столики, бар, до отказа набитый изысканными напитками, холодильник и даже компь­ютер.

Рорк сидел, очень уютно, как показалось Еве, устроившись возле Айрин на мягком диване. Взгляд его голу­бых глаз обратился на жену и задержался на ее лице. Это напомнило Еве тот день, когда они с Рорком впер­вые посмотрели друг другу в лицо. Но тогда он не вы­ступал в качестве няньки при человеке, подозреваемом в убийстве. Тогда он был один.

Рорк поднялся с дивана, на его губах появилась сдержанная вежливая улыбка.

– Привет, Пибоди, – проговорил он, не отрывая взгляда от Евы.

– У меня к вам появилось еще несколько вопросов, мисс Мансфилд.