Одинокие воины. Спецподразделения вермахта против партизан. 1942—1943 - Вальтер Хартфельд (2012)

Деревня, не тронутая войной, казалась полностью безлюдной. Солдаты осторожно ступали вдоль стен, соблюдая дистанцию в десять шагов один от другого. Они взяли за ориентир колодец у дерева и принялись обыскивать дом за домом с оружием наперевес. Именно Большой Мартин обнаружил единственный дом с обитателями. В дальней от колодца избе проживали древняя старуха и двое детей. Сидя на полу, старуха раскачивалась и плакала. В большой продолговатой корзине стонала под грязной мешковиной маленькая девочка. Ее глаза были закрыты, лицо с нездоровым румянцем. Мальчик, рядом с которым стояло ведро воды, закрывал ее лицо грязной тряпкой. Обстановка в избе угнетала. По знаку Мартина в избу вошли Штюмме и другие танкисты.

– Только этого и не хватало. – Юрген Эссен снял черную пилотку и подошел к детям. Мальчик хотел было отшатнуться, но затем протянул солдату влажную руку.

Клаус, обеспокоенный состоянием девочки, расспрашивал старуху.

– Да, да, – отвечала старуха, – очень больна, сильная лихорадка.

– Пойдем, здесь ни черта нет… пойдем, Мартин, посмотрим, сможет ли что-нибудь сделать врач.

Штюмме остановился на пороге в ожидании, пока его люди медленно возвращались к избе. Один солдат подошел к колодцу зачерпнуть воду и стал пить в окружении своих товарищей.

Прохаживаясь, Клаус Штюмме натолкнулся на Большого Мартина и лейтенанта медицинской службы Гюнтера Грабера, которые шли к избе. Он присоединился к ним.

Клаус вошел первым. Он остановился на несколько мгновений, чтобы привыкнуть к темноте, поскольку день был короток, а маленькие окна пропускали лишь немного света. Ему пришлось быстро признать очевидное: изба была пуста. Осталась только корзина, в которой раньше лежал ребенок. Мартин вытаращил глаза:

– Черт возьми… Дурацкий фокус… Нет ни старухи, ни малышни.

В недоумении он внимательно осмотрел пол и энергично пнул корзину ногой. Сразу же показалась крышка погреба. Он нагнулся, потянул за кольцо в крышке, открыл ее и склонился над спуском в погреб. Штюмме осветил тесный подвал. В углу плесневели несколько залежалых морковин. На полу валялись пустой магазин от ручного пулемета и шапка с красной звездой. Виднелось несколько пятен крови.

Теперь искать было бесполезно. Старуха, дети и солдат могли убежать за это время десять раз. Штюмме ругал себя за то, что не поставил часового, и надеялся, что взвод охраны на опушке леса, возможно, заметит и схватит беглецов. Вся тройка вернулась на КП.

Когда Клаус рапортовал, полковник Брандт слушал его, не задавая вопросов. И понятно почему. Ничего нового в этом трюке с детьми не было. Он спросил себя, могли бы его собственные дети поступить так же, и решил, что не могли.

Вечером Клаус Штюмме присоединился к унтер-штурмфюреру (лейтенанту СС) Хайнцу Просту, чей пехотный полк сопровождали бронемашины. Офицер СС сказал ему, что в оккупированных деревнях уже собрано, иногда по мелким кусочкам, около двадцати трупов солдат. Они погибли в результате одиночных нападений – в одном из них был убит Шредер – или подорвались на минах. Одно взрывное устройство в виде аптечки унесло жизни двух медсестер. Заминированный ворот колодца отправил одного унтер-офицера в госпиталь, а трех солдат – в могилу.