Агония Сталинграда. Волга течет кровью - Эдельберт Холль (2013)

Возвращаясь с Вильманом на командный пункт батальона, я посмотрел на часы. Было семнадцать ноль-ноль. Я шел по тому месту, где днем шел бой (внимательно смотря по сторонам – никогда не знаешь, откуда появится «Иван»), где часами лежали мои товарищи. Было пусто – только трупы, которые уже начали разлагаться, одиноко торчащие печи и посуда, лежащая рядом с ними. Повсюду громоздилось дымящееся дерево. Такой уровень разрушения был возможен только в результате бомбежек. Артиллерия такого не делает. Было еще светло, когда я дошел до КП, он был все там же, в женской тюрьме ГПУ. Я нашел командира, майора Циммермана, там же, где я его видел днем раньше. Я почувствовал, что никуда не уходил из части и что даже не вернулся после полных суток на переднем крае. Увидев майора, я встревожился. Он выглядел точно так, как утром сказал лейтенант Шюллер. Лицо командира было желтое, как айва, он выглядел вялым, и его явно лихорадило. Я отдал честь:

– Хотел бы сообщить, что при поддержке двух самоходных орудий мы достигли назначенной цели. Задание выполнено!

Он выдавил из себя улыбку, я заметил, что ему трудно разговаривать.

– Спасибо, Холль. Докладывайте.

Я рассказал о том, что произошло за день. Он внимательно слушал.

– Шюллер, вернувшись с вашего КП, уже сообщил о том, насколько тяжело ваше положение. Несколько раз здесь появлялись связные. Мы перепробовали все, чтобы добиться для вас поддержки, но ваши запросы постоянно отклонялись. К югу от нас в окружении засели русские, упираясь в берег Волги, и сегодня их нужно было уничтожить. Надеюсь, это уже произошло и тяжелое оружие завтра снова будет в нашем распоряжении.

– Я тоже на это надеюсь, герр майор. Завтра нам еще будут нужны оба штурмовых орудия. В уличных боях нет ничего эффективнее. Лейтенант Хемпель постарается завтра быть здесь. Для нас жизненно важно, чтобы в полку или дивизии понимали важность этой поддержки.

– Сделаю, что смогу, Холль.

– Спасибо, герр майор!

– Да, Холль, меня сильно приложило, если вы заметили. Вдобавок к лихорадке чувствую себя вымотанным до предела. По указаниям врача вечером я должен ненадолго оставить батальон. Меня заменит майор профессор доктор Вайгерт (немцы очень щепетильны в вопросе ученых степеней и часто упоминают их приставкой к фамилии. – Прим. пер.). Вы с ним уже познакомились при формировании дивизии в Кенигсбрюке. Он сейчас в офицерском резерве и, надеюсь, появится не один.

– Нам они точно не помешают, герр майор. Вы позволите поговорить с лейтенантом Шюллером?

– Да, давайте.

Я вышел в смежную комнату, столь же скудно освещенную. Здесь располагался батальонный штаб. Лейтенант Шюллер составлял ежедневный рапорт в полк. Солдат пытался связаться с кем-то по полевому телефону. В комнате было не больше оживления, чем в любой гражданской конторе, – вот только выглядело все совершенно по-другому.

Я поприветствовал фельдфебеля Рупрехта, долгие годы бывшего душой штаба, и других товарищей, которых я не видел с прошлой ночи. Наши дружеские приветствия были искренни. Мы все знали, через что прошел каждый из нас.

– Йохен, добудь мне что-нибудь перекусить, умираю с голоду. – Желудок громко заявлял о своих правах. Я совсем о нем забыл.

– Как только, так сразу, Берт! Мы пытаемся связаться с полком, чтобы командир смог заказать на завтра штурмовые орудия. Пока что линия не работает.

«Катушечник», как у нас непочтительно звали связистов, доложил адъютанту, что связь с полком установлена. Лейтенант взял трубку: «Говорит командный пункт второго батальона. Обер-лейтенанта Крелля, пожалуйста». Я слушал с удивлением. Мой старый друг Руди Крелль снова в полку?!

Этот старый силезец был дивизионным «О-два» (первым помощником начальника генерал-адъютантской службы. – Прим. пер.). Я собирался спросить Йохена, когда Крелль вернулся в полк.

Снова заговорил лейтенант Шюллер: