Присяжный - Эли Бертэ

– Но довольно болтовни, – произнес Бьенасси, вставая, – вы обе ясно и неопровержимо уличены в трусости, в сумасбродных фантазиях и… в избытке любви к брату, который от всего сердца отвечает вам той же монетой. Однако мне уже следовало быть в дороге. Жозеф, оседлана ли лошадь? – закричал он в окно.

– Сейчас будет готова! – послышался на дворе голос Жозефа. – Я только подтяну немного подпругу.

– Подтягивай скорей! Посмотрим, не забыл ли я чего-нибудь. Где кожаные сумки для денег? Где моя учетная книга? Где каучуковый плащ?

– Сумки и плащ уже привязаны к седлу, а вот и учетная книга, – ответила Марион.

– Прекрасно, если кухарку мне и придется отослать, с отличной хозяйкой я не расстанусь ни за что. Прощайте, дети мои. Ведите себя умно в мое отсутствие. Представляю, как вы досыта наговоритесь о тряпках… Сернен, вам я поручаю контору, постарайтесь, чтобы все шло своим чередом, и особенно постарайтесь исправить ошибку в два сантима, если сможете.

С этими словами Теодор вышел во двор в сопровождении обеих сестер. Лошадь была оседлана, Жозеф отворял ворота. Закончив свое дело, он неспеша направился к конюшне, держа в руках разорванную фуражку. Не выдержав, Бьенасси закричал:

– Поворачивайся живее, ты двигаешься, как улитка! Можно подумать, что в твоих жилах вода, а не кровь. К счастью, на столе осталось немного вина, и Марион даст его тебе.

Жозеф, слывший пьяницей, приободрился. Марион, всегда расчетливая, хотела было восстать против подобной расточительности, но брат ее не слушал. В ту минуту, когда он собирался сесть на лошадь, Гортанс сорвала розу с куста, росшего в уголке двора, и с любовью просунула ее в петлицу пиджака. Брат поцеловал ее в обе щеки и сказал тихо:

– Ты, право, заслуживаешь иметь поклонника: ты знаешь, как вести себя… Ну, полно, чего краснеть, рано или поздно это должно случиться, а пока попрактикуйся с братом.

Он поцеловал в обе щеки Марион, а та беспрестанно повторяла просьбу не возвращаться поздно и не ездить проселками. Сборщик податей вскочил на лошадь и выехал со двора, напевая: «…как яблочко, румян…»

Отъехав от дома, Теодор выдернул из петлицы розу, которую подарила ему Гортанс.

– Девочки ничего не подозревают, – пробормотал он. – Гортанс и во сне не приснится, какие страшные сцены навлек бы на меня этот цветок, если бы его увидели некоторые личности. Они не знают, какими невообразимо подозрительными бывают люди.

Он уехал в самом веселом расположении духа. Но не так ему суждено было вернуться…

II

Дорога к замку

Оставив за собой последние домики городка Б***, Бьенасси направился в сторону Салиньяка. Ему предстояло проехать полтора лье по прекрасной ровной дороге, которая шла через гористую и живописную местность. Крестьяне и мелкие землевладельцы также ехали на ярмарку – одни верхом, другие в старых кабриолетах, а некоторые в разбитых телегах, запряженных волами.

Не было недостатка в смешных эпизодах и уморительных личностях, которые невольно развлекали и без того веселого сборщика податей. Гро-Жан, отважно схватив за хвост поросенка, со всей мочи тащил его вдоль дороги, невзирая на отчаянное хрюканье того. Жаклина верхом на осле щедро демонстрировала взорам насмешливых прохожих свои ноги, украшенные голубыми чулками из хлопка и красными подвязками. Лакалльетский фермер в надежде побыстрее добраться до Салиньяка привязал теленка поперек лошади, а сам сел спереди. Бьенасси забавлялся всеми этими зрелищами и пользовался любым случаем, чтобы мимоходом отпустить шуточку, порой довольно колкую. Никто, однако, не решался ответить ему тем же. Ссориться со сборщиком податей всегда не к добру.