Опытный кролик - Полковников Дмитрий

А Панов выбрал кодовое слово, ясное и понятное одним посвященным. Именно сигнал «Гроза» поступит из советского посольства в Берлине около двенадцати дня, в последней шифротелеграмме военных разведчиков, работавших под дипломатическим прикрытием.

— Я вас обрадую, Арнимов решил выйти на контакт, едет к нам сам — поездом. Но встретите вы его не одни — я распоряжусь.

— Вряд ли вы его там найдете, в поезде будет один курьер.

— Слушай, Полина, неужели ты никогда не ошибалась? — Панфильев нахмурился еще сильнее.

— А вы? — она пыталась унять бешеный стук сердца. Вот это да, какую серьезную пьесу написал Островский, заставляя бледнеть даже генералов от одного названия. Это явный код, это нападение немцев — блицкриг, война!

— В отличие от вас, я ошибался гораздо реже!

Да, Панфильев не ошибался, даже когда отправил бывшего военного атташе в Польше генерал-майора Рыбалко в войска. Дуракам в разведке нет места, особенно тем, кто переоценивает мощь врага. Вот только, когда польская армия Андерса отказалась воевать в СССР, Павел Алексеевич из начальника Разведупра вновь стал танкистом, и начал служить под командой того самого «дурака». Но воевал бывший разведчик храбро и честно, закончив войну командиром гвардейского танкового корпуса и Героем СССР. Вновь все по местам расставила война, но Панову было очень неприятно видеть, как в будущем легендарном «аквариуме» за первые два года войны сменилось аж два начальника, пока дело не поручили местному военкому.

В ответ женщина упрямо сжала губы, понимая, что генерал-майор напоминает о ее связи с «троцкистами» и их друзьями, неуклонно вычищаемыми из Разведупра. На некоторое время в кабинете воцарилась тишина, Панфильев задумался.

Вот дура! Она что, не понимает — это ее шанс! Его приятель, Ильин, вообще хотел выжить эту женщину из конторы, но так и не смог, вмешались особые обстоятельства. Может, это и к лучшему, Мареева оказалась толковым и, главное, скромным учителем, быстро натаскивающим новые кадры для работы. Он сам не кадровый разведчик, в здании на Знаменке всего год, а в новой службе оказалось немало неприятной сюрпризов.

В совпадения не верилось, но «грозы» в этом году случиться не могло. Пусть Мареева сама разберется, но под контролем, и не вынося сор из избы.

— Товарищ генерал-майор, война, — ворвался к ним дежурный, вытаращив глаза.

— Вы что, издеваетесь надо мной? Что за глупые шутки!

— Это не шутки. Голякова и вас срочно вызывают в Генштаб! Немцы бомбят наши города. На протяжении всей границы бьет артиллерия.

— Как — бомбят? — у Панфильева перехватило дыхание. Он же лишь полчаса назад, смеясь, кому-то доказывал, как дважды два, что хоть война с Германией и неизбежна, но этим летом невозможна. Надо ждать вестей, но не о боях на английском берегу Ла-Манша, а на Ближнем Востоке.

Не надо паники, ему еще в начале мая звонил сам товарищ Сталин и сказал, что «немцы нас хотят запугать, в настоящее время они против нас не выступят, они сами боятся СССР»

[631]. В факте звонка Панов очень сомневался, поскольку его начальник Голяков в кабинете вождя перед войной был последний раз 11-го апреля и далее ограничивался лишь рассылками спецсообщений Сталину, Ворошилову, Молотову, Тимошенко, Берия, Кузнецову, Буденному, Кулику и далее по списку.

Зато еще с марта росла уверенность, что операция «Морской лев» не состоится. Не секрет, что воздушную битву за Британию Адольф Гитлер давно проиграл. Раздражение генерал-майора вызвал тот факт, что это уже третья война, о начале которой военная разведка узнает последней.

****

Первой военной приметой в столице стала милиция, неожиданно оцепившая здание посольства Германии около семи утра.