Александр Македонский. Царь четырех сторон света - Питер Грин (2010)

Он действовал с обычной быстротой и твердостью. Для пробы предложил Византию, формально остававшемуся его союзником, принять участие в совместных действиях против афинских пиратов. Получив отказ, Филипп мобилизовал свой новый флот. Так как он принял командование на себя, шестнадцатилетний Александр был отозван из Пеллы и провозглашен регентом и хранителем царской печати, а советником его был назначен опытный Антипатр.

Глава 3

На жизненном пути

Школьные дни для Александра закончились. Отныне молодой наследный принц должен был проходить гораздо более суровую школу, сопряженную с большей ответственностью, чем мог бы это представить даже Исократ. Возможно, Филипп сознательно пошел на это: и его, и Олимпиаду волновал недостаток у Александра гетеросексуальных интересов. Но в регентстве Александра не было ничего женственного. Не успел Филипп отправиться на византийскую кампанию, как началось восстание среди пограничных племен Фракии и Пэонии. Александр с экспедиционным отрядом отправился на север, разгромил мятежников, захватил их город и превратил его в македонский военный форпост. Новое поселение он назвал Александрополисом – это могло стать сигналом тревоги для Филиппа. Претензии Александра на царскую власть не ограничивались пределами регентства – рано или поздно должны были возникнуть противоречия между отцом и сыном.

Но в то время они оставались друзьями и соратниками. Филипп постоянно переписывался с юным регентом. Судя по сохранившимся отрывкам, советы царя были продиктованы не меньшей родительской заботой, чем советы лорда Честерфилда[5]. По словам Плутарха, «он советовал ему заводить друзей среди влиятельных людей, как добрых, так и злых, а в дальнейшем пользоваться услугами добрых людей и хладнокровно использовать злых». Сообщение, что Александр пытался заручиться поддержкой некоторых македонян с помощью подкупа, вызвало раздражение отца. Поскольку Филипп был мастером своего дела, к его словам стоит прислушаться. Он спрашивал сына: «Откуда ты взял эту ложную идею, что ты сможешь обрести верных друзей среди тех, чью привязанность ты купил за деньги?»

К лету 339 г. до н. э. положение Филиппа стало критическим. Несколько лет он успешно проводил по отношению к греческим полисам политику «разделяй и властвуй», теперь же возникла реальная угроза их объединения против него. Он стремился к войне против персов под знаменем панэллинизма, чтобы Афины, Фивы и Спарта, добровольно или по принуждению, присоединились к нему; а между тем греки объединились с Артаксерксом, и, если Филипп не стал бы действовать быстро, они сами могли бы вторгнуться на его территорию.

Он действовал быстрее, чем могли ожидать его противники. Вся македонская армия уже находилась в Центральной Элладе на вполне законном основании. Однако, раз она уже была там, кто мог предсказать, куда она направится после этого? Филипп, с помощью дымовой завесы дипломатических ухищрений, постоянно старался усыпить бдительность эллинов, скрывая от них свои истинные цели. Его посольства были отправлены в Афины и Фивы, чтобы не допустить договора между этими двумя могущественными полисами.

Но и тогда Филипп не потерял надежду на мирное урегулирование, особенно с Афинами. Союз с ними был бы очень почетным. Это помогло бы привлечь на его сторону некоторые, еще не определившие свои позиции государства, но если это не удалось бы, следовало вступить в бой с афинским войском и победить его на глазах у всего мира. Так или иначе, Филиппу надо было вызвать афинян и их союзников на бой на его условиях – не на море, где у них были преимущества, но против македонских фаланг.