Воин Доброй Удачи - Р. Скотт Бэккер (2015)

– Моя мать.

– Что за жестокая мать могла наградить сына таким именем?

– Мы принимаем дары, которые даются Роком.

Что-то в его словах и манере держаться добавило страха к общей тревоге. Но она урезонила себя соображением, что наемные убийцы и должны выглядеть пугающе.

– Я полагала, вы поклоняетесь Четырехрогому Брату…

– Поклоняемся? Брату нет до нас дела, только чтобы мы убивали во имя Его.

Священная императрица Трехморья только сглотнула. Что это за Мир, где такие люди и такие намерения вообще возможны? Где даже убийство может быть формой исполнения обряда…

– У вашего Брата много общего со мной, – отозвалась она.

* * *

Шпиль Унараса

Пространство вне пространства… ожидание.

И вот появляются образы девушек-рабынь, чьи черные тела почти полностью обнажены, если не считать белого страусового пера между бедер. Огромные фигуры евнухов с ритуальными кандалами поблескивают во влажном сумраке. Прочные деревянные балки и пузатые колонны из мрамора и диорита. В садах удовольствий повсюду небрежно лежат подушки…

* * *

Дворец Перьев.

Беззвучный звук. Немой голос.

– Скажи ему, братец. Скажи этому хитрому сыну Каскамандри. Если он победит, то Высокий Священный Зеум будет для Киана как брат. Будем как один, и наносить удары, и терять кровь!

Стоило ему услышать эти слова, Маловеби ощутил, что падает назад, возвращается в себя, настолько они его испугали.

– Да, великий Сатакхан.

Стареющий колдун Мбимайу закашлялся, мигая, когда ощутил, как вместо безграничного ничто его обступила убогая обстановка шатра – вернее, предоставленной ему фанийцами жалкой палатки. Он сидел, скрестив ноги и сжимая в узловатых пальцах две статуэтки из красного дерева – фетиши, придающие силу заклинанию Исвази. Опершись локтями о колени, он спрятал лицо в ладонях.

Завтра, решил он. Он скажет падирадже это завтра.

А пока он будет стонать и жаловаться в своей полотняной клетке, беспокойно переворачиваясь с боку на бок, но только не спать.

Как обрадуется Ликаро. Неблагодарный.

После завоевания Нильнамеша заудунианами Маловеби вместе со старшими собратьями из Мбимайю пережгли целые кувшины лампадного масла, изучая ситуацию и споря до хрипоты об аспект-императоре и Великом Походе. И без приказа Сатакхана они бы отложили все прочие дела, чтобы всесторонне обдумать положение. Годами они принимали Анасуримбора Келлхуса за некую досадную заразу. По неведомой причине люди Трехморья были особенно падки на слова и ухищрения пророков. В то время как Зеум оставался верен старым обычаям Киунната, пусть и в неявном виде, кетьянцы – племя, которому был вверен сам священный Бивень! – стремились поскорее отринуть древние истины, дабы заменить их причудливыми рассуждениями. «Чтобы точнее измерять свой возраст», – негодующе воскликнул Вобазул как-то во время особенно горячего спора. Маловеби вместе с прочими чародеями Мбимайю считал Анасуримбора Келлхуса новым Инри Седженусом, талантливым шарлатаном, бросающим все силы на то, чтобы обеспечить вечное проклятие наибольшему числу своих соотечественников.

Если бы не постоянные его успехи. И доклады, приходящие как от шпионов Зеума, так и других магических школ, с которыми Мбимайю поддерживала контакт. Аспект-император был чем-то более значительным, чем талантливый демагог, коварный военачальник, колдун или тиран, гораздо значительнее.

Оставался вопрос – кем же все-таки?

Споры все длились и длились, как всегда происходит среди мудрецов, когда они обсуждают вопросы, на которые не существует очевидных ответов. Нганка’калла часто осуждали за его долготерпение и попустительство, но в конце концов даже он устал от бесконечных откладываний и проволочек. И наконец призвал к себе двоюродного брата, потребовав изложить суть расхождений.

– Мы учли все сколько-нибудь существенное, – тяжело вздохнув, сказал Маловеби. – Но очевиден лишь один урок…