Воин Доброй Удачи - Р. Скотт Бэккер (2015)

Воины Великого Похода шли, покрытые пылью, немногим отличаясь от теней. Зная о тучах, собирающихся вдали, они вглядывались вперед, обдумывая то, что не видели. Тяжелее всего было вынести нависшую угрозу, неизбежность столкновения, которая терзала душу так же, как набитые мешки натирали плечи. Они окидывали взглядом проклятую даль Истиули, обсуждая витавшие слухи о загадочном противнике. Полчище. Спорили о количестве, обменивались предположениями, обсуждали давние битвы, канувшие в прошлое. Кто-то втянулся в игру, подсчитывая сотни столбов пыли, по которым можно было узнать кидрухильцев, также патрули конных рыцарей, выступающих перед ними. Они спорили на пайки, кому принадлежит какой плюмаж, и забава эта стала такой популярной, что некоторые отряды возвращались под приветствия тысяч глоток.

На заставах всем уже казалось, что они дошли до края земли. Почва к этому времени превратилась под их ногами в пыль, и Полчище казалось пыльной бурей, клубящейся на горизонте, прибитой к неровной земле. Желтоватые облака сбились в одну большую завесу, что высилась в дымке, заслоняющей небо на севере, скрывая ночью низко висящие созвездия. Пыльные полосы тянулись от нее, будто прибитые, отмечая путь тех кланов, которые бежали позади всех, ослабев от недоедания. Пыльное облако все росло, поднимаясь к волнистой линии гор, прекрасное в своем неторопливом расцвете, поражающее невероятными масштабами. Чувство безнаказанности нарастало среди всадников, одно из тех бездумных убеждений, которые возникают, когда чего-то ждешь, а оно никак не прибудет. Они ехали по пути без следов, а невидимые полчища все отступали перед ними, постоянно отступали. Так повелось.

Но порой ветер Ганган-нару, внезапно переменившись, расчищал проход на горизонте, принося с собой отдаленные звуки Полчища, нарастающий, но в то же время пронзительный рев.

– Как дети, визжат, – заметил один из кидрухильских капитанов генералу Каютасу. – Сколько ни живу на свете, их вопли всегда мне напоминают детский визг.

Или, что случалось реже, один из отступающих потоков Полчища, преследуемый огромным числом отрядов, менял направление и принимался бежать прямо к пыльному следу, оставляемому всадниками. И тогда начинался стремительный танец, в котором отряд старался присоединиться к основному войску, оттесняя отбившийся клан все дальше от Полчища, и гнал его прямо на пики отрядов, скачущих с фланга. Бои так и случались по сторонам, если вообще случались. Призрачные всадники появлялись из облака пыли, поднявшейся с сухой земли, преследуя пронзительно кричащих шранков. Некоторые из них были настолько истощены, что походили на веревочных кукол. Люди с меловыми лицами поздравляли друг друга, обменивались мелкими новостями и скакали дальше с трофеями, которые удалось захватить.

Поначалу они вели счет убитым с намерением оценить масштабы разгрома шранков. Отряды после боя возвращались к войску с копьями, отяжелевшими от отрубленных голов. Но счет решили упразднить, когда дошли до десятка тысяч, – зачем утруждать себя неиссякаемыми подсчетами? И головы перестали приносить, когда усталые пехотинцы начали глумиться над приближающимися копьеносцами. Сердца людей похожи на буи: чем больше прибывает воды, тем больше надежды на плавание. Все, что осталось от этого ритуала, – копье стали использовать в качестве мерки дюжины – именно такое число голов шранков могло выдержать стандартное кидрухильское копье.