Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства - Ник Билтон (2013)

Вошел Эв, подвинул к себе стул и начал задавать обычные вопросы о прошлых местах работы Джека, месте рождения, причинах, почему тот оказался в Сан-Франциско. Вскоре беседа прервалась глухими ударами, доносившимися из коридора. Дверь с размахом открылась, врезавшись в стену, и в комнату ввалился огромный мужчина.

– Эй, парни, что происходит? – спросил он с напором. – Привет, я Ноа, – обратился он к Джеку. – Ноа Гласс.

В руках у него была огромная миска, из нее вываливался салат. Листья латука падали на пол. Ноа устроился на дальнем конце стола, между ним и собеседниками осталось еще несколько стульев.

– Ну что, фигачить умеешь? – обратился Ноа к Джеку, словно Эва в комнате не было.

Джек, слегка смущенный, посмотрел на Эва. Тот сидел с выпученными глазами.

– Да, я писал код для системы распределения заказов по велокурьерам, – ответил Джек.

– Клево, клево, – произнес Ноа, покачивая головой. – Ну, мы тут тоже делаем что-то вроде системы распределения, – продолжил он, заглатывая огромную порцию из миски, так что листья салата вылезали изо рта, словно звериные клыки. – Делаем звуки, подкасты и всё такое, – еще одна пауза, пока мозг составляет следующие слова, – и затем эти подкасты распределяются по юзерам!

Пока Ноа болтал, Эв тихо мучился. Отношения между ними становились всё более и более натянутыми. Было неясно, кто именно принимает решения, и Эв, предпочитавший отшельничество, периодически оказывался в тени Ноа, который всегда стремился быть самым громким человеком в комнате. Разумеется, Джек всего этого пока не знал.

Когда собеседование закончилось, Джека познакомили с Рэблом, и тот задал ему несколько стандартных вопросов о навыках программирования, хотя на самом деле стремился выяснить его политические предпочтения.

Пока Ноа с Эвом сражались за право принять решение, Рэбл лично привел в Odeo бо́льшую часть разработчиков, своих друзей, в основном тех, у кого были такие же установки «да-пошли-они-все», как и у него самого. Один из его приятелей, 27-летний канадец Блэйн Кук, тощий, с длинными светлыми волосами, появился в компании, чтобы помочь с серверной частью кода. Еще один бывший «хактивист», когда-то участвовавший в антиправительственных акциях, работал удаленно над серверами, на которых предполагалось хранить все подкасты Odeo.

Отдельные друзья Рэбла оказались настолько нелюдимыми, что не могли работать даже на Odeo. Когда он позвонил одному из таких, Мокси Марлинспайку, долговязому специалисту по безопасности с длинными, толстыми, немытыми дредами, тот откровенно и резко отказался: «Я не работаю на ваши гребаные доткомы [7]».

Имея выбор между независимым программистом и лояльным трудягой, Рэбл всегда предпочитал первого. Как-то на работу в Odeo пришел устраиваться человек, имевший опыт работы в крупной корпорации. Эв был настроен взять его, но Рэбла и Ноа охватывал ужас при мысли, что тот начнет устраивать «совещания».

– Я не хочу, чтобы меня заставляли ходить на совещания, – стенал Ноа.

Так что Джек со своими татуировками, кольцом в носу и спокойным рассказом о том, как в Сент-Луисе часами просиживал на программистских форумах, подходил как нельзя лучше. У Джека были и анархистские корни. Одна из его татушек (на правой ноге) была выполнена в виде оранжево-черной звезды – символ принадлежности к одной из анархистских группировок. Он был хорошо известен в Сети за свое презрительное отношение к войне и корпорациям, писал об этом статьи и размещал на личном сайте по адресу gu.st, а также толкал длинные тирады об опасностях капитализма, ненависти к банковским организациям и американской зависимости от нефти. Он также был завсегдатаем феминистских интернет-форумов.

Джек вышел из здания. Проигрывая в голове ход собеседования, он понимал: его взяли на работу. Да, встреча с Эвом в кофейне – определенно знак свыше.