Смертельно опасны (антология) - Дозуа Гарднер, Мартин Джордж Р.Р. (2015)

– Ну… я не знаю. – Она села рядом с дочкой, и пружины застонали под ее тяжестью. Молодец. Продолжай в том же духе. – Почему бы и нет? Ты хорошенькая.

– Ты так говоришь, потому что ты моя мама. – Адезина потерла задние ножки одна о другую.

– Человека любят не за то, как он выглядит.

– Не смеши, мам. Любят только красивых.

Мишель сглотнула комок в горле, подавив слезы. С этим не поспоришь. Во всех журналах, на телеэкране, на постерах и вебсайтах позируют молоденькие, тоненькие, полуголые девочки. Еще недавно среди них числилась и Мишель – до того как ее карта перевернулась. Теперь из-за всего этого начала комплексовать Адезина, и непонятно, как с этим быть.

На экране после рекламной паузы мелькали лица из разных выпусков «Американского героя». После черно-белых снимков сороковых годов появился Золотой Мальчик, дающий показания в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Потом показали Перегрин в расцвете ее модельной карьеры, диско-звезду с крылышками. Это неудивительно, она просто блеск.

– С 1946 года, когда вражеская бомба заразила Манхэттен вирусом диких карт, они живут среди нас, – говорил голос за кадром. – Немногочисленные счастливцы-тузы и безнадежно изуродованные джокеры. Наша задача – выбрать среди них самых сексуальных и самых уродливых в стиле «переверни карту»!

– Ну, хватит. – Мишель, схватив пульт, выключила телик. – Америка иногда бывает большой дурой, радость моя. Мы смотрим такие вот дурацкие передачи, забывая о том, что важно на самом деле. Мама из меня никакая, но вот что я тебе скажу: мир не всегда хорошо относится к тем, кто выглядит по-другому. Дело не в тебе, солнышко, просто слишком много идиотов живет на свете.

Адезина залезла к ней, толстой и пузырчатой, на колени, отвела передними ножками длинные серебристые волосы от лица.

– Ой, мам, я все это знаю. Просто иногда страшно делается.

Мишель чмокнула ее в макушку.

– Со мной, лапуся, все то же самое.

С платформы видно далеко во все стороны. Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что видишь всех, кто к тебе приближается, плохо потому, что Адезина подвергается риску. Впрочем, быть дочерью Мишель рискованно само по себе.

На этом отрезке маршрута толпа особенно буйствовала – может, они просто приложились к выпивке раньше других. Парад, продолжавшийся пару часов, входил во Французский Квартал.

Платформа Мишель была оформлена в серебристо-зеленых тонах. В задней части возвышение с троном, над ним красивые цветы из папье-маше. Пока Мишель внизу бросала бусы, махала и пузырилась, трон занимала Адезина. Мишель казалось, что дочка выглядит просто прелестно в сиреневом платьице, хотя в нем пришлось сделать шесть дырок для ног и еще две для крыльев. Платье Мишель, того же цвета, было эластичное и сжималось по мере того, как жир выходил с пузырями.

– Пузырь! Эй, Пузырь! Кинь бусики! – орали две пьяные блондинки. Они закатали свои топы, обнажив стоящие торчком сиськи. Мишель это не впечатлило, но бусы она им кинула.

– Мам, зачем они это делают?

– Спроси что полегче. Может, думают, что так им больше достанется.

– Тупо.

Мишель бросила еще и начала пускать в толпу мягкие пластилиновые пузыри.

– И не говори, но это, как ни грустно, работает. Я сама им только что кинула.

Впереди возник какой-то затор. Мишель, притормозив с пузырями, попыталась разглядеть, что там делается. Толпа металась туда-сюда, платформы застряли.

Паника катилась к Мишель, как цунами. Люди шарахались на тротуары, сшибая заграждения, и карабкались на платформы перед ней. Копы стаскивали их, но паникеров было очень уж много.

Потом она увидела бредущих по улице зомби.

Джои, какого черта ты делаешь?

Зомби схватил парня в футболке с эмблемой Луизианского университета и свернул ему шею. Мишель подавила ужас. Ему уже не поможешь, надо делать свою работу.