Продавец красок - Александр Тарнорудер

— Да ну, — оживляется, — и что там с ними приключилось?

— Так, мелкая авария, столкнулись посреди ночи на пустой дороге и соорудили маленький костер из десятка машин.

— Э? Правда? Но ведь живы остались?

— Не-а! — говорю мстительно и разворачиваюсь от плиты. — Сгорели. Так что там у тебя за зуб на них вырос?

— Какой еще зуб, — трет лицо руками, — просто жлобье! Эй? А ты серьезно? Дай газету!

Этим всегда и кончается: сидит мужик за столом, не замечает, чего ест, в газету уставившись. Сижу напротив, пью кофе, наблюдаю. Вилка-то на полпути ко рту останавливается, потом взгляд поднимается от газеты и в меня упирается.

— А это точно из папки, ты не перепутала?

— Да откуда ей еще взяться?

Молчит, смотрит в тарелку, доедает остатки помидора в яйце, подбирает пармезан хлебом. Встает, не говорит ничего, подходит и прижимает мою голову к животу двумя руками.

— И что делать будем? — спрашивает.

Высвобождаю голову, чтобы ей помотать, мол, не знаю. Фыркаю ему носом в живот:

— Выкладывай начистоту! Что было-то?

Берет мою голову в руки и серьезно так говорит:

— Глядя на этих двоих, понимаешь, что такое человеческий мусор.

— А ты, значит, этот мусор сжег? — Помимо воли вырвалось, типун на язык, ну ей-Богу, а Владик отпустил голову и отвернулся.

— Выходит, — говорит тихо. — Только не нарочно.

— Верю, что не нарочно.

— Понимаешь, — вздыхает, — люди заходят разные, хорошие, плохие, застенчивые, наглые… А бывает отребье… Такой, знаешь, волчара с пустыми глазами… Обслуживай его.

— Оба два?

— Ну, да, — кивает. — А ты, что, всю папку успела посмотреть?

— На середине сломалась. Как начнешь читать местную прессу, так живот прихватывает, в больших дозах — опасно для здоровья.

— Ну и?.. Чего там?

— Пятеро погибших от несчастных случаев и семь слюнявых историй как раз для сюжета мыльных опер. Тошнит уже, оставшееся сам читай.

— Придется, наверное.

— Ладно, — говорю, — мы с тобой два доктора философии — так давай пофилософствуем: или это полная лажа, и над тобой кто-то хорошо подшутил, или это правда, и ты… — я замолкаю, потому что язык не поворачивается продолжить фразу.

— Ты это к чему?

— Диалектику в институте сдавал, научный подход проходил?

— Ну?

— Давай применять на практике. Сейчас я тебе покажу фотографии клиентов, а ты мне ответишь, что ты им продал. Мы составляем таблицу, в которой пытаемся, с одной стороны, выявить соответствие между названием краски и тем, что с этим клиентом произошло…

— А с другой?

— А с другой, ты колешься и рассказываешь все, что ты думал о своем покупателе, когда продавал ему краску.

— А если это неприлично?

— Стерплю как-нибудь — терплю ведь тебя, охальника, уже столько лет.

— Тогда давай с негатива начнем. Марио сказал, что счет тринадцать — шесть, а пять ты уже обнаружила.

— Про троих я знаю: Alpine Echo попал в лавину, Sleepy Pink, скорее всего, уснул за рулем, а Berry Wine был слишком пьян, чтобы осторожничать, и попал под Sleepy Pink. Так?

— Да вроде…

— Авария на Аялоне — кто эта девица?

— Lady Di.[40]

— Шикарно! А что она тебе такого сделала?

— Ничего.

— Не ври.

— Не мне.

— Колись давай!

— Сестренку ударила.

— Так, и за это…

— Выходит, что так.

— Погоди, — говорю, — дай-ка я вырезки надпишу.

Вытаскиваю из конверта статью про Давиди.

— Про Дани Давиди я запомнила: Kind Sky, может, поэтому он и выжил, а вот братец его чем тебе насолил?

— Ничем.

— Вован, ты опять за свое?

— Я еще когда в охране стоял видел, как он с женой повздорил; так он захлопнул дверцу перед ее носом и уехал, оставил на стоянке. Она просто остолбенела, даже не сразу сообразила такси вызвать.