Боже, спаси Америку! Наблюдая за американцами - Кларк Стефан

Точно так же ей нельзя было сказать: «Я люблю тебя, дорогая» – в надежде на то, что это отвлечет ее от последующего признания: «Послушай, мне кажется, я провалил интервью, так что вряд ли стоит рассчитывать на воплощение американской мечты в ближайшем будущем».

Поэтому в тот вечер, когда Алекса вернулась в Париж из Марселя, я встретил ее на вокзале и повез на такси в один из ее любимых ресторанчиков.

За те двадцать минут, что мы ехали, я представил тщательно продуманный отчет о своем пребывании в Лондоне.

– Как я могу экспромтом отвечать на такие вопросы? – возмущался я, зная, что француженка с пониманием отнесется к любому, кому приходится отвечать на глупости, исходящие от американского правительства. Не французский ли это был пилот, который на вопрос секьюрити в аэропорту Кеннеди о том, что у него в чемодане, отшутился: «Бомба, болван»? Кажется, скоро заканчивается срок его заключения в Гуантанамо.

Удивительно, но Алекса от души смеялась над моими остроумными ответами.

– Ты отлично выступил, Пол, – сказала она. – В конце концов, кому нужна эта Америка?

Приехали. Не она ли подтолкнула меня на эту авантюру?

– Найдешь другую работу, – продолжала она. – Я ведь уже говорила тебе, что ты парень с фантазией. Как у тебя с фантазией на сегодняшний вечер?

Она игриво и лишь слегка болезненно ткнула меня в чувствительную область, и мне вдруг совершенно расхотелось тратить время на долгий изнурительный банкет.

– Ты уверена, что хочешь в ресторан? – спросил я, и мой голос прозвучал на полтона выше обычного.

– Да. Разве тебе твоя мама не говорила, что девушку надо накормить, прежде чем… – Она притянула мое ухо к своим губам и прошептала остальное.

– Нет, ни разу не слышал от нее ничего подобного, – ответил я. – Мама обычно просила меня почистить ногти перед свиданием, и это, пожалуй, все.

– Ах, ну да, вы же англосаксы, для вас гигиена куда важнее романтики. Да, кстати, а ты так и не спросил, что я делала в Марселе. Тебя совсем не интересует моя работа?

Мы снова были на стадии обновления запасов йогурта.

Я попросил таксиста высадить нас на бульваре Бон-Нувель, который был частью Больших бульваров, проложенных в девятнадцатом веке, чтобы войска могли маршировать по городу, подавляя мятежи.

В одном из переулков находился традиционный парижский ресторан, где еда была скорее нормальной, нежели впечатляющей, но и здесь получить столик в пятничный вечер, даже и для раннего ужина в половине восьмого, было довольно проблематично, и нам пришлось мобилизовать всю свою наглость.

Ресторанчик притаился во внутреннем дворике, где уже скопилась приличная очередь и царила привычная для Парижа неразбериха. Обстановка была особенно нервной, поскольку прибыла большая группа туристов, а какая-то парочка безуспешно пыталась найти безопасное место для парковки своих велосипедов.

Парижане нисколько не сомневаются в том, что имеют приоритет над туристскими группами, поэтому мы с Алексой уверенно прошли к ярко освещенному входу, где разыгрывал комедию пожилой метрдотель в голубом костюме.

– Столик на четверых! – объявил он.

Тут бы первой четверке из очереди броситься вперед. Две пары парижан в шерстяных пальто так и сделали, а четырем американским туристам оставалось только хмуриться, недоумевая, как это их обошли.

Пожилой бородач в тирольской зеленой шляпе с пером мялся возле двери.

– Я бронировал по телефону, – доверительно произнес он.

– Бронировали по телефону? – изумился мэтр. Толпа навострила уши. – Не в этом ресторане, мсье, – продолжил он. – Мы не бронируем столики. Может, вы звонили в «Макдоналдс», что на бульваре?

Послышались смех и аплодисменты.